Сигнах в тумане

«Горстка домишек с пестрыми балконами, охваченная кольцом старинной крепостной стены, прилепилась к краю обрыва. В центре – терракотовое пятно церквушки, и над всем этим – легкая свеча светлой колоколенки…» - таким запомнился старинный кахетинский городок – родина вдохновенного певца кавказской природы ГЕВОРКА БАШИНДЖАГЯНА его дочери, Натэлле Башинджагян.

Таким застали его и мы, когда, буквально изнывая от бесконечных новогодних застолий, решили рвануть, все равно куда, за город и вдоволь надышаться зимним январским воздухом и по традиции попытаться отыскать на прогретых неярким солнцем пригорках первые предвестники скорой весны – душистые цикламены. Кстати, вспомнил просьбу давнишней московской подруги, журналиста и искусствоведа Марины Хачатуровой – дочери сестры художника – Гаянэ Башинджагян – съездить в Сигнах и поклониться их отчему дому. Вспомнил и свою последнюю беседу с тетей Ганей (так ее называли все родные и близкие) незадолго до ее кончины. Тетя Ганя сетовала, что за 40 лет в Москве так и не стала москвичкой, долго расспрашивала о Тбилиси и простодушно призналась, что все чаще видит во снах родную Лермонтовскую. И на этот раз не изменили давней традиции – позвали с собой любознательную молодежь – прибывшую из Москвы на первые студенческие каникулы Иришу – отличницу Московского государственного лингвистического университета и ее неразлучную подружку Машу – тоже отличницу Тбилисской академии художеств – будущего архитектора.
Прекрасное Кахетинское шоссе буквально за час вывело нас до поворота на Сигнахи. За окном только успевали мелькать названия кахетинских городков и придорожных деревушек, по которым можно было изучить добрую половину винотеки Кахетии. На мгновение притормозили в Манави, где на единственном в мире специализированном чурчхеловом рынке купили пахнущие свежевыдавленным виноградом янтарные чурчхелы – поистине лучшие в мире сладости – и тут же уплели их за обе щеки за компанию с нашими розовощекими от легкого утреннего морозца студентками.
За поворотом на Сигнахи дорога стала значительно хуже, ну а последние километры пришлось преодолевать через многочисленные колдобины, то и дело проваливаясь в низинах в густые клубы необычного для января утреннего тумана. В Сигнахи въезжали почти на ощупь, с включенными фарами, в свете которых брызгами бенгальских огней искрились покрытые густым мохнатым инеем сосны. Старинный городок вынырнул из тумана внезапно во всем своем неповторимом очаровании горбатых улочек, застроенных по обе стороны исконно городскими домами, опоясанными вязью деревянных навесных балконов и сложенными из добротного плоского кирпича. Как и положено настоящим городским домам середины позапрошлого века, над парадными входами узорные металлические козырьки, на которых кое-где сохранились вензели с инициалами забытых хозяев. Сигнахи и сегодня не похож ни на какой другой город, за исключением Тбилиси, где, да и то лишь в районах старого центра, можно ощутить очарование милой старины, стремительно исчезающей в тумане нашей памяти.
Незначительное в XVIII веке поселение Сигнахи стало отстраиваться при славном грузинском царе Ираклии II, который задумал и устроил его как самую укрепленную крепость во всей Восточной Грузии, обескровленной многовековой оккупацией османами и кизилбашами. И лишь с 1772 года, когда с целью экономического развития края Ираклий II переселил в Сигнахи 84 армянские семьи, началось интенсивное деловое и городское строительство, благодаря которому город скоро превратился в экономический центр всей Кахетии. Наиболее прибыльным было производство и торговля знаменитыми кахетинскими винами и местным шелком – традиционным промыслом выходцев из Карабаха, который, как свидетельствуют исторические источники, ценился на рынке выше английского. Сегодня Сигнахи переживает далеко не лучшую пору в своей истории. Канули в Лету те славные времена, когда в городе буквально кипела деловая жизнь, устраивались вечера и приемы, открывались новые учебные заведения и игрались спектакли. Современники свидетельствуют об ассортименте местных заведений, не уступавших лучшим ресторациям Тифлиса. Бесконечен и список имен славных сигнахцев, рассеянных волею судьбы по бескрайним просторам земли-матушки. И лишь на городском бульваре – зеленом осколке былого – остается нетронутой стена Памяти, на которой выбиты имена не вернувшихся с Великой войны и не дождавшихся Великой победы сигнахцев и среди грузинских героев добрая половина Акоповых, Арутюновых, Аваковых, Аракеловых, Григорянов, Давидовых, Захаровых, Зурабовых, Матиновых… всех не перечесть. Еще больше их на полузаброшенном старинном кладбище, хранящем под добротными надгробиями тайну нашего извечного стремления к созидательству, вне зависимости от места, времени и обстоятельств.
В местном этнографическом музее нас встретили милые и радушные сотрудники, искренне обрадовавшись редким в эту пору посетителям. Любезно провели по всем пустынным и промерзшим залам, в которых были щедро представлены каменный и бронзовый века, примитивные поделки первобытнообщинного строя, воинские доспехи времен монгольского и османского нашествий. И, вместе с тем, абсолютный минимум свидетельств расцвета Сигнахи, его подлинной истории и славы. Столь же убога и картинная галерея при музее, в экспозиции которой напрочь отсутствуют какие-либо свидетельства армянского присутствия и его вклада в превращение Сигнахи из сторожевого форпоста в центр экономической и духовной жизни.
Домик Башинджагяна доживает свой век в тупике им. Челюскинцев, притулившись к церквушке, когда-то носившей имя Сурп Геворка Лусаворича. После десятилетий забвения в 1994 году в ней открыли приход грузинской православной церкви, который принял служащий поныне смиренный и славный отец Эквтимэ. Батюшка любезно пригласил нас в обитель, где уютно потрескивала поленьями жестяная печка и догорали после воскресной службы свечи. Молча и мы засветили поминальные свечи за упокой души светлой памяти сигнахца Геворка Башинджагяна и его славных родителей Захара и Гаяне, урожденной Кулиджановой. И от всего нашего общинного братства поклонились им низко в ноженьки за тот кирпичик в фундамент нашей же Истории. С благодарностью приняли от батюшки в дар освященный им образок с ликом Богоматери и бутылочку церковного вина. Попрощавшись, возвращались к машине через церковный двор, стараясь не наступить на могильные плиты с тщательно сбитыми именами.
Несмотря на воскресенье, город казался вымершим, и лишь редкий прохожий нарушал покой гулких улиц. Сердце сжималось при виде зияющих проемов окон еще весьма крепких кирпичных домов с обрушенными, украшенными металлической вязью балконами, которые в руках рачительного хозяина простояли бы не одну сотню лет, не нарушая неповторимого ансамбля городка «в табакерке», достойного для внесения в список особо охраняемых исторических объектов ЮНЕСКО. И так рано или поздно непременно случится, с той разницей, что значительная часть памятников человеческому трудолюбию и рачительности к тому времени будет безвозвратно утрачена. В разговоре со случайным прохожим открылся еще один удручающий факт угасания города – в единственной на весь город школе в каждом из начальных классов учится не более 10-12 учеников. И это катастрофа.
На выезде из города остановились, чтобы попрощаться с ним. И тут случилось чудо. Сквозь туман прорвался единственный за весь день луч света, на мгновение озаривший сказочный городок, парящий над Алазанской долиной, извечной кормилицей древнего народа, свидетельницей его побед и поражений. Именно этот луч вернул надежду на то, что не вечно быть туману над городом, что скоро весна, и вновь расцветет садами и виноградниками вечная долина, а с ней рассеется и туман нашей памяти.

Гай Аматуни