Когда смолкает колокольняПожелтевшие страницы старых советских газет – если их склеить, получится книга, исторический роман о стране, которой уже нет. О городе, который строили люди, конкретные личности, которые и придали ему его лицо. Эти люди постепенно уходят, и с их уходом незаметно бледнеют и стираются и некоторые черты города, близкие и дорогие сердцу каждого ереванца.
...“В эту ночь Арамян почти не спал. Беспокойные мысли переносили его на стройку,
он часто вставал с постели, ходил по комнате, ждал рассвета. С первыми лучами
солнца был в Чарбахе, на территории Выставки достижений народного хозяйства
республики...” Так рассказывает газета “Коммунист” от 29-го октября 1960 г.
о строительстве Промышленного павильона комплекса ВДНХ, инженером-строителем
которого был Арам Арамян. Необычный по своему архитектурному замыслу проект
Джима Торосяна требовал нестандартного подхода к решению строительных задач,
а потому ответственность за результат была возложена на конкретных людей, в
том числе и на Арамяна с его умением творчески подходить к делу и опытом работы
на строительстве гидросооружений. В газете подробно описан эпизод многомесячного
труда, когда инженер, для обеспечения прочности конструкции, применяет совершенно
новый метод, известный прежде только в гидростроительстве и вызвавший впоследствии
восхищение у высокой московской комиссии...
Материал почти полувековой давности под заголовком “Дерзание”, возможно, грешит
излишней патетикой в духе времени, но интересен тем, что в характере одного
из героев автор выхватил именно тот нюанс, который знавшие его люди отмечают
и по сей день. Беспокойство, свойственное Араму Арамяну, исходило от чувства
личной ответственности за все, что он делал в своей жизни. И это не просто слова:
в ту безликую советскую эпоху он был одним из тех немногих, кто ощущал себя
сыном своей страны, своего города, а потому и относился к своей работе с требовательностью
градостроителя и патриота. Это вызывало уважение у друзей, обязывало к активности
подчиненных и порой раздражало руководство, но никому никогда не казалось наигранным.
Он просто был таким, и бороться с этим было бессмысленно...
Арам Арамян рос со своим городом, и судьба его во многом отражает перипетии
развития Еревана. Подающий надежды скульптор (барельеф Давид Сасунский, сделанный
в 16 лет в мастерской Ерванда Кочара, был куплен Музеем истории Еревана), чью
учебу в Ленинградской Академии художеств прервала Великая Отечественная война,
он выбирает профессию архитектора-строителя, более созвучную послевоенной эпохе,
и становится одним из первых студентов архитектурного факультета Ереванского
политехнического института. Но интерес к сфере искусства у него не угасал никогда;
поэтому, наверное, на протяжении всей жизни с ним любили общаться писатели и
художники, чья жизнь в атмосфере соцреализма скрашивалась лишь редкими случаями
адекватного восприятия со стороны госчиновников. Паруйр Севак, выбиравший себе
друзей крайне избирательно, нашел в его лице единомышленника, с которым можно
было беседовать не только о литературе, но и на «недозволенные» национально-патриотические
темы, не опасаясь подвохов. Они были похожи внешне, это их тоже сближало. Когда
Паруйр погиб, Арам собственными руками изготовил мемориальную доску и всю жизнь
не мог смириться с гибелью друга...
Партийная карьера Арамяна служила, скорее, сопровождением его профессиональной
деятельности, потому что в условиях выбора между работой и карьерой он всегда
выбирал первое. Строительство Атарбекянской ГЭС началось, когда Арамян работал
в отделе промышленности Ереванского горкома компартии Армении – многообещающая
возможность для дальнейшего продвижения по партийной лестнице. Однако именно
тогда он по собственному желанию ушел в энергетическую отрасль – запаниковавшее
руководство горкома задним числом вынесло решение бюро о переводе Арамяна в
отрасль регионального строительства для «усиления» последней. Три года, проведенные
на строительстве гидроэлектростанций, послужили не просто вдохновением для неспокойной
натуры, но и стали основой для признания в дальнейшем его профессиональных качеств
…Когда Арамяна назначили заместителем председателя исполкома Ергорсовета (1963-1973),
за спиной у него уже были такие нашумевшие объекты, как станционные сооружения
и жилой поселок Атарбекянской ГЭС в Раздане, Арзаканский, Гарнийский, Капуйт-Личский
водоводы, пусковой комплекс Араратского цементно-шиферного комбината, комплекс
ВДНХ Армении в Ереване, а также опыт работы руководителя строительства, начальника
СУ Министерства строительства Армении, начальника Управления капитального строительства
исполкома Ергорсовета.
60-е годы – Ереван рос и расправлял крылья. Усилиями коллектива института “Ереванпроект”
был разработан новый генплан Еревана, согласно которому метро было признано
самым удобным транспортным средством для обслуживания населения. При непосредственном
и активном участии Арама Арамяна после непростых переговоров с союзным руководством
началось проектирование, а потом и строительство Ереванского метрополитена.
Арам работал по 16 часов в сутки, и когда надо было в кратчайшие сроки воздвигнуть
стадион «Раздан», выбор вновь пал на него – будучи заместителем председателя
Ергорисполкома, он одновременно был назначен руководителем строительства спортивного
комплекса «Раздан». День у Арама начинался в 6 утра на стройплощадке. В 3 часа
он уже был в горсовете, а в 8 вечера опять на стадион. До дому добирался за
полночь. И через рекордный срок – 11 месяцев после начала проектирования(!)
в мае 1970 года стадион принял первых зрителей. За стадионом последовало строительство
Норкского жилого массива и многое, многое другое…
Успешное продвижение по служебной лестнице коллеги и современники Арама Арамяна
объясняют теми качествами его характера, которые противоречат канонам карьеристов,
но бросаются в глаза, помимо воли их обладателей: работоспособностью, любознательностью,
творческим мышлением и отсутствием стремления угождать. Последнее как раз и
явилось причиной его ухода с поста зампреда горисполкома в отрасль, специфика
которой, на первый взгляд, не входила в область его компетенции. В 1973 г. он
стал генеральным директором НПО “Астро” Министерства оборонной промышленности
СССР, бывшего в прямом подчинении Москвы и состоявшего из небольшого конструкторского
бюро с одним научным направлением – разработкой орбитальной аппаратуры для исследований
астрономических объектов. При новом руководителе, сознававшем всю необходимость
развития этой сферы производства для республики, появилось второе направление,
позволявшее наблюдать космическое пространство с помощью наземных оптико-электронных
средств. Тогда же стало возможным строительство еще одного инженерно-технического
предприятия - НПО на окраине Еревана. А создание научно-производственного комплекса
«Гарни», где, наряду с изготовлением оптики для оснащения обсерваторий, продолжалась
разработка орбитальных аппаратов, способствовало увеличению масштабности исследований.
Кроме того, под непосредственным контролем Арамяна был полностью достроен, оборудован
и введен в эксплуатацию завод «Орбита» по производству отечественной электроники...
С советской эпохой Арамян распрощался, будучи заместителем министра коммунального
хозяйства Армении, а годы перестройки (1987-1994) провел на должности начальника
отдела Управления по охране и использованию памятников истории и культуры. Работал
в Ереванском Политехническом институте...
Понятие “уйти на пенсию” воспринималось Арамяном достаточно спокойно, и не потому,
что ему хотелось, наконец, отдохнуть. Просто, в отличие от многих, особенно
– покинувших большие посты, он не боялся остаться на обочине жизни, ибо ему
было о чем беспокоиться дальше. В стране происходили всякого рода реформации,
которые не могли оставаться вне его внимания, активного вмешательства и, разумеется,
не могли не вызывать в нем адекватной реакции. Самым болезненным для него стала
«переделка» (как он сам называл) родного города - все то, что с официальных
трибун озвучивалось как «современное градостроение» со ссылкой на «Таманяновские
заветы». Градостроительство Арамян изучал всю свою жизнь, с генпланом Таманяна
был знаком не понаслышке и созерцать, как уродуется Ереван, ставший за последние
годы объектом для экспериментов, он не мог. Выступал по любому поводу, публиковался
в прессе, едва только до него доходил слух о готовящемся очередном разрушении
исторической ценности или возведении по чьей-то прихоти архитектурно неграмотно
обоснованного сооружения. Частенько наведывался в Союз архитекторов – принять
участие в обсуждении ситуации, а заодно пожурить тех, кто по долгу службы и
велению профессиональной совести не имеет права молчать. Многие архитекторы,
особенно старшего поколения, с грустью вспоминают его вдохновенные выступления,
заводящие остальных и вселяющие оптимизм в случае, если кого-то одолевали упадочнические
настроения. Он был уверен сам и убеждал других, что упорное, методичное и последовательное
втолковывание городским властям законов архитектуры и функций градостроения
обязательно приведет к нужному результату, тем более – совместными усилиями.
В градостроительстве Арамян разбирался лучше иного архитектора и никогда не
сетовал на то, что по окончании факультета, в отличие от многих однокурсников,
не занимался собственно архитектурой. Он воплощал в жизнь идеи, а это надо было
еще суметь. В советские времена профессия зодчего ограничивалась созданием проекта,
остальные этапы его осуществления зависели от других ведомств, в частности –
строительных организаций. Таким образом, проектные институты и архитектурные
мастерские лишались возможности контролировать дальнейшую судьбу собственных
идей. И в этом смысле Арамян был своего рода отдушиной, ибо если за объект брался
он, то архитекторы могли спать спокойно. Рядом с ним вообще люди чувствовали
себя надежно, несмотря на его беспокойную натуру. И если попытаться свести воедино
все рассказанное о нем, то выявляется главная причина его непреходящей активности
в жизни – патриотизм, который не зависит ни от возраста, ни от политики, ни
от смертельной болезни. 24-го апреля, за две недели до того, как покинуть этот
мир, Арамян сказал, что должен принять участие в традиционном шествии в память
жертв геноцида. Родные пытались его отговорить – он был очень слаб, но спорить
с ним было бесполезно...
Энергичная, многосторонне образованная личность, яркий и ироничный рассказчик
с широкой, подкупающей улыбкой, он был талантливым человеком, истинным патриотом,
верным и добрым другом.
... В прошлом году мне довелось вместе с Арамяном делать материал о церкви Катогике
в центре Еревана, которую собираются перестроить в резиденцию Католикоса. Арам
Никитич был возмущен и расстроен нелепостью такой идеи. Эта тема ушла далеко
за пределы архитектуры, потому что все происходящее в отечественном градостроении
Арамян не мог воспринимать в отрыве от политической ситуации. И считал, что
подобное возможно только в условиях, когда власть имущие, замаскировав свой
провинциализм спесью, не удосуживаются «обратиться за советом к собственной
культуре», когда храмы строились лишь по законам строительства храма и только
руками тех, кто туда ходит...
Лилит Арутчьян
|