«Верю, что дело будет раскрыто»

"Неизвестные ворвались в парламент, открыли огонь, о числе жертв сведений пока нет", "В результате теракта погибли председатель Национального Собрания Карен Де-мирчян, премьер-министр Вазген Саркисян и еще шесть человек..."Эти слова звучали 27 октября 1999г. в эфире Армении, по радио и телевидению многих стран мира.Совершенное в парламенте Армении преступление потрясло весь мир. В стране, казалось, на миг замерла жизнь.

Оцепленное солдатами и бронетехникой здание Национального Собрания, люди с растерянными взглядами на улицах. .. Никто ничего не понимает. Как могло такое случиться? Кем брошен вызов ? Что будет завтра в Армении? А завтра... проснулись с чувством осиротелости. Вмиг улетучилась вера в завтрашний день.

Развитие политических событий последних трех лет есть результат 27 октября и по сути своей обусловлено им. О развитии этих событий, о последствиях27 октября, о судебном процессе и состоялась наша беседа в доме Карена Демирчяна с его вдовой Риммой Демирчян.— Что изменилось для Вас в течение этих трех лет?

— Наверное, то, что боль стала глубже и ощутимее. Но жизнь продолжается, и я не могу постоянно навязывать обществу свое горе. Однако независимо от моего отношения народ тоже не забывает и не может смириться с потерей.Я это вижу и чувствую при всех моих встречах и на каждом шагу. Да, не забываем ни мы, ни народ.

За эти три года произошли события, создавшие в обществе атмосферу подозрительности и недоверия, что еще более усугубило нашу боль.

— Уже почти год и восемь месяцев идет судебный процесс. Что он показал? Многие считают, что он ничего не дал...

— Утверждать, что судебный процесс до сих пор ничего не дал, было бы неправильно. Из нескольких версий, которые существуют на сегодняшний день, в ходе судебного разбирательства одни кажутся более вероятными, другие - менее, иные отвергаются. Это тоже результат. Однако для объективности я бы хотела, чтобы наша беседа протекала не вокруг версий и предположений, а только по фактам, о том, что очевидно.

Прежде всего процесс однозначно подтверждает, что имело место заказное, заранее запланированное политическое убийство, направленное против "Единства" в лице его лидеров — Карена Демирчяна и Вазгена Саркисяна.

Второе. Судебный процесс показал, что за преступниками стоят силы. Хотя президент 28-го заявил, что, кроме этих пятерых, никого нет, однако уже через день их стало семеро. А процесс показывает, что есть за ними некоторые силы, есть пособники.

На это прежде всего указывает поведение самих преступников. Они утверждают, что теракт совершили они одни, а признание во время следствия вырвали у них силой. Может быть, бывает такое. Однако они не пользуются возможностями открытого судебного процесса для подтверждения своих слов. Они дают показания, говорят не относящиеся к делу демагогические речи, но все, как один, не отвечают ни на один вопрос. Ясно видно, что это договоренность, а вероятнее, продиктованная тактика.

Им есть что скрывать, и они боятся при ответах сказать что-то, чего не следует говорить.

В ходе процесса доказано, что преступники не могли пронести оружие с собой. Как можно пронести автомат и четыре магазина под курткой, когда проход не позволяет пройти,не наклонившись? И ребенок увидит.

И вообще, кто идет на подобное преступление, будучи неуверенным, что его не проверят при входе?

При обследовании места преступления не найдено ни одного вещественного доказательства ( ремни, ножи и др.), подтверждающего, что оружие принесено преступниками.

Как ни печально, факты говорят о том, что у преступников были по меньшей мере пособники в Национальном Собрании. Есть и другие моменты, но не будем затягивать. По крайней мере никто уже не утверждает, что за преступниками никого нет.

— Довольны ли Вы ходом судебного процесса? Многие считают, что он затягивается.

— В свое время ход процесса был нарушен грубым вмешательством.

Амнистия по поводу 1700 летия христианства была распространена и на одного из обвиняемых, который знал о готовящемся преступлении и не предупредил. Когда я думаю о том, что, предупреди он, и Карен, и все остальные были бы живы, не могу ни успокоиться, ни простить,что его сразу, прямо из зала суда, выпустили. Если учесть, что амнистия не распространялась на недонесения об уголовном преступлении, а распространялась лишь на этот единственный случай (второго в республике за последние 10 лет нет вообще) недонесения о государственном преступлении — вывод напрашивается сам собой. Статья амнистии издавалась для конкретного одного лица, сколько бы нам министр юстиции не утверждал об обратном.

Если же это всего лишь "промах" министра, то это свидетельствует об отсутствии элементарного профессионализма и вызывает удивление, что министр еще пребывает на своем посту и не понес никакого наказания.

Что касается затягивания суда, мне кажется, нельзя его искусственно ускорять за счет качества и объективности.

— Что Вы скажете об атмосфере в обществе? Как она изменилась за три года. Не имела ли место политизация дела?

— Знаете, когда говорят о политизации дела 27 октября -это просто нелогично. Дело само по себе политическое и не могло не иметь политического резонанса в обществе. Важнее — использовалось ли оно в политических целях? Да, такое было и есть, но мы, семьи погибших, не участвуем в этом. Мы все хотим одного - выявления истины.

— Но ведь по настоянию семей дело рассматривалось военной прокуратурой и зашло в тупик.

— Я лично настаивала на этом, но и не возражала, поскольку не было никакой уверенности в том, что в республиканской прокуратуре дело постигнет та же участь, что и предыдущие дела, связанные с громкими убийствами. Ведь они так и остались нераскрытыми.

— Как Вы считаете, не было ли больше возможностей для раскрытия дела в период пребывания Арама Саркисяна премьером?

— Я думаю, что Арам Саркисян слишком недолгое время пребывал на этом посту, для того чтобы оказать существенное влияние на ход дела.

Атмосфера в обществе все эти годы нагнеталась. Я думаю, что в этом в основном виноваты власти. Сколько бы ни обвиняли они разные силы, про-тивовластные, оппозиционные, тон задают сами власти. Они бы могли все это пресечь, если бы действовали правильно. Мы ни разу не слышали, чтобы власти определенно и однозначно выразили свое отношение к делу 27 октября. Отсюда и идет все. Атмосфера особенно обострилась после 30 мая 2000 года, когда было прекращено следствие по делу Алек-сана Арутюняна (бывший начальник администрации президента), Арутюна Арутюняна (зам. председателя Национального телевидения), Мушега Мовсисяна (депутат НС) и Наири Бадаля-на (давнишний знакомый главного преступника). Вдруг все узнали, что следствие велось по неправильному пути. Конечно, такое не исключается. Но тем более важно, что за этим следует. Надо было или довести дело в том же составе до открытого суда, который показал бы невиновность этих людей, тем более что нам, семьям погибших, не нужны невинные жертвы — уж мы-то знаем цену невинной жертвы, или обвинить следственную группу и возбудить дело. Ни одно, ни другое не было сделано. Более того, ни один из бывших обвиняемых не подал в суд за необоснованные обвинения. Ведь они должны были стремиться снять с себя подозрения. Можно, конечно, прекратить дело, освободить от ареста, но невозможно без всяких оснований снять даже тень подозрения. Это остается... Обстановку все время нагнетают средства массовой информации. Некоторые газеты освещают судебный процесс субъективно и избирательно, ставят не те акценты, что чаще бывает на пользу преступникам. Это относится также к Национальному телевидению.

— Верите ли вы, что в нынешних условиях преступников приговорят к смертной казни? Ваше отношение к вопросу смертной казни.

— Однозначно. Все семьи погибших и весь народ считает, что преступники, эти жестокие убийцы, осквернители трупов, не произнесшие затри года ни слова сожаления, заслуживают смертной казни.

Об этом мы заявили и на встрече с представителями группы мониторинга Совета Европы, которые приехали для проверки соблюдения прав заключенных. Но их, видно, интересовали именно эти убийцы. Иначе как объяснить тот факт, что, пообещав нам не встречаться с ними, не баловать их вниманием,они тем не менее на следующий день посетили их. Даже не уведомив судью, без присутствия третьего лица, без сообщения о теме разговора посетили они — притом не всех преступников, а именно двоих братьев-убийц, главарей террористов. На следующий день главный убийца заявил прессе, что они обсуждали вопросы своих прав, судебный процесс, а также... предстоящие президентские выборы. Конечно, я не думаю, что представители группы мониторинга снизошли до обсуждения выборов с преступниками. Однако я буду довольна, если до европейцев дойдет эта очередная беспрецедентная наглость убийц. Пусть эти господа на себе поймут, с кем имеют дело, кому хотят сохранить жизнь.

— Сожалеете ли Вы о том, что Карен Серопович в 98-м вернулся в политику?

— Карен Серопович всегда был востребован народом, особенно это сильно проявилось в 98-м. И завод, и наш дом буквально осаждали просьбами, требованиями, чтобы он вернулся, помог народу, и он не мог, не имел права уйти от этого и жить, как обыватель, думая только о своем спокойствии и благополучии. Жалею ли я? Конечно, жалею. Чего бы я только не отдала, чтоб вернуть все. Но с другой стороны, я понимаю, что мои сожаления ни тогда, ни сейчас не имеют значения. Таков был его путь, его выбор: всю жизнь работал для народа и отдал жизнь за него.

— Как Вы относитесь к выходу Вашего сына Степана Демирчяна в политику?

— Как мать, я всей своей душой против. Но, к сожалению, не мать решает такие вопросы. Есть партия Карена Демирчяна, есть народ и, в конце концов, это его жизнь, и он должен прожить ее сам.

— Изменилось ли что-то в Вашем доме после трагедии?

— Конечно, изменилось. Карен заряжал все вокруг своей энергией, радостью,любовью, светом, своим необыкновенным юмором. Даже при мимолетной встрече с ним люди поддавались его обаянию и больше его не забывали. Каково же нам жить без него? Но жить надо, надо ради детей, внучек. Надо по мере сил облегчить тяжелый груз пережитой трагедии, которым омрачено их детство и следы которого остаются на всю жизнь. Осознание всего этого обязывает меня держаться. Сегодня я считаю своей первейшей обязанностью сохранить память о Карене, отраженную в его делах. Ведь он так много сделал для своей страны, для своего народа! Такое не забывается.

Мною создан фонд "Карен Демирчян", который уже проделал значительную работу в этом деле. Изданы две книги. Но предстоит сделать еще больше.

— Как Вы считаете, раскроется ли дело?

— Раньше я в этом сильно сомневалась, но теперь верю, что дело будет раскрыто.

Беседу вела Зара Оганян, специально для «Ноева Ковчега»