Новоявленный Ататюрк

«Дружба народов». Неправда ли, какая симпатичная расхожая фраза. ? Союз народов –как это мило, здорово. Не случайно этот союз стал нашим гербом, нашим самым большим достоянием, величайшей силой советского общества. И мы знаем, какие трудные роды были у этой дружбы. Она рождалась в классовых битвах против самодержавия, в борьбе за победу Октября, крепла на стройках пятилеток, закалялась в огне Великой Отечественной войны.

Но мы умеем, наделены удивительной способностью, сохранив оболочку, в корне изменить содержимое, суть.

Что оставалось от нашей дружбы, от всех её прикрас, если взять за основу, в качестве примера, Карабах, Баку, Кировабад, Нахичеван. Это только в одном Азербайджане. Ничего, мыльный пузырь, посильнее дунь и лопнет, разлетится прохудившаяся оболочка, Впрочем, здесь обходятся и без оболочки, мыльный пузырь давно лопнул,

Обратимся к фактам. Из Азербайджана армяне бегут, Бегут не только армяне, но  они составляют главный отряд в этом потоке беглецов, Бегут от пожара, разожженного новоявленными националистами, от ататюрков, не сбросивших  с себя красноармейских коммунарок, - так удобней обманывать легковерных судей. Это бегство людей от расправы над ними под шумок елейного разговора о дружбе, братстве, интернационализме.

Мы удивляемся, как Ленин мог поверить в скоморошество Ататюрка, перекрасившего себя в революционера, в красного, и не удивляемся вере в Гейдара Алиева. Алиев тот же Ататюрк, еще не сбросивший с себя коммунарки.

Дружба народов. Мы постоянно говорим о том ,чего нет, не существует на практике. Нынешний 75 год- год триумфального шествия азербайджанского национализма, азербайджанского пантюркизма. Такого разгула национализма, такого бегства армян из республики не было никогда раньше, даже при свирепом  Багирове.

Л.И. Брежнев как-то в одной из речей говорит: «Мы были и остаемся непримиримыми к любым проявлениям национальной розни, шовинизма, национализма». Слова, слова! Я не раз лично обращался к Брежневу, указывая на вопиющие факты проявления национализма в Нагорном Карабахе – и полное  молчание. Никакой непримиримости к проявлениям национализма за ним я не заметил. Всё то же оптический обман. Внимание: к великому нашему достоянию- дружбе народов, подведён бикфордов шнур. Одним концом он зажжен. Остановите  огонь, взорвемся.

Я тянусь к этому шнуру, хочу сбить огонь, но меня бьют по руке. Что ты лезешь, несмышлёныш?

Говорят, нельзя вступить в войну, не имея шансов на победу. Не согласен. Нужно вступать в бой, если даже знаешь, что твоя смерь ничего не изменит.

И я ползу, ползу к этому опасному шнуру. Вперед, старина, и никаких шансов на победу.

Помнится, в двадцатые годы, при мусаватистах, когда вспыхивали армянские селения подожженные азербайджанцами, дядя садился на коня и направлялся в Новрузлу азербайджанское село, где у него стоял винный завод. Он покупал там на корню виноград и давил. Я говорю об известном в Карабахе виноделе Арутюне Оганесяне, о котором не раз писал.

- Куда ты, Арутюн,   неровен час, пристрелят в дороге!

- На все эти предостережения он отвечал односложно:

- Меня азербайджанцы не тронут. Я никому из них не причинил зла.

И хлестнув коня, ехал своей дорогой. Но думаю, что дядю не трогали не из – за того, что он не делал им зла. Никто из армян не делал им зла. Думаю, что дядю не трогали из-за другого. Он тогда очень нужен был азербайджанцам. В то время азербайджанцы еще не производили вина, без дяди виноград пропал бы. И эта нужность дяди была его щитом.

Я собираюсь в Карабах. Можно ли мне сегодня совершить такую поездку, не опасаясь за жизнь. Моя нужность Карабаху не стала моим щитом.

1975 г.