Написать по адресу: old@noev-kovcheg.ru

Свежий номер газеты Ноев Ковчег Новости Армении

Предыдущая статья

Дитя большого стиля

Именем Гейдара Алиева в Азербайджане названы: международный аэропорт, Центральный республиканский стадион, университет, столичный проспект, фонд, которым руководит нынешняя первая леди страны, дворец, одновременно являющийся главным концертным залом, высший государственный орден, а также Академия министерства национальной безопасности.

Рассматриваются предложения назвать его именем трубопровод Баку – Джейхан и одно из перспективных нефтегазовых месторождений Шахдениз. Портрет вождя украшает самую дорогую азербайджанскую купюру, почти каждый перекресток, каждый пункт пересечения границы. И чтобы все это окончательно убедило последнего скептика в том, что эпоха Гейдара Алиевича Алиева безвозвратно стала историей, к увековечению приступили рекламщики: Гейдар Алиев – в полный рост над модным бутиком. В очень дорогом костюме, успешный денди выбрасывает ноги в танцующей походке.
Наверное, монтаж.

Планы Клана – планы народа
Даже те, кто вчера полагал вождя беспощадным диктатором, сегодня говорят о нем с той улыбкой, с которой вообще принято вспоминать о матером человечище. Чувство принадлежности к Большому Стилю сближает старых врагов, с мудрым прищуром наблюдающих, как мельчает эпоха. Али Инсанов, аксакал еще гейдаровских времен, один из столпов его режима, ныне объявленный одним из символов коррупции и организатором государственного переворота, некогда, на переломе эпох, говорят, бросил Алиеву-младшему: «Меня назначал живой президент, тебя – мертвый…»
Рассказывают, как однажды Ильхам Алиев, еще будучи просто сыном президента, проигрался в прах в одном из стамбульских казино. В сердцах президент распорядился искоренить порок во всем Азербайджане. Третий год нет Гейдара Алиева, и третий год президентствует Ильхам, но запрет в силе. Баку – город, в котором есть, кажется, все.
Кроме казино.
Больше ничего смешного про Ильхама Алиева не вспоминают. Как и вообще ничего примечательного. Это неблагодарная доля – быть наследником отца, к любой характеристике которого – властитель, интриган, диктатор – принято добавлять «великий». К самому факту наследования большинство отнеслось как к последней воле иерарха, с которой ничего не поделаешь, вопрос в том, как и кому стать регентом, потому что, понятно, такой, как Ильхам, – ненадолго. Ильхам Алиев перехитрил всех. Не сделав для этого ровным счетом ничего.
Про кланы не пишут в газетах, на уличных растяжках не пишут «Слава великому Клану», но любой азербайджанец, даже не берущий в руки газет и не смотрящий телевизор, вам легко и без запинки объяснит, откуда проистекает азербайджанская власть. Как принято в Азербайджане считать, за исключением бакинца Аяза Муталибова, в стране едва ли не от сотворения правил так называемый «армяно-нахичеванский» клан. «Армянская» составляющая обязана своим существованием тем временам, когда ни Армении, ни Азербайджана как государств не существовало, была царско-губернская чересполосица, и тех азербайджанцев, предки которых жили на формальной территории сегодняшнего врага, принято называть «выходцами из Армении». Или из «Западного Азербайджана» – в пику армянской топонимике с ее «Восточной Арменией», частью великой страны «от моря до моря». Таких «армян» в Азербайджане довольно много, что, впрочем, не находит пропорционального отражения в статистике клана. Его костяк составляют выходцы из Нахичевани, которая и дала стране и миру род Алиева.
При этом безраздельно правил, понятно, никакой не клан, а лично Гейдар Алиевич, а клановый миф эту безраздельность и освящал, и укреплял. В игру увлеченно включалась и оппозиция. Поскольку клановая система объявлялась от бога, то получалось, что и клановое противостояние самым демократическим образом оставалось единственной незапрещенной формой политической борьбы. Без особых, впрочем, шансов, с чем в очередной раз приходилось поздравить бакинского владыку из города Нахичевани.
Спальный район для оппозиции
«Слева от гаража – наш офис…» – так закончили оппозиционеры долгое описание моего путешествия через весь город в пустынное обветшалое здание, над которым гордо реет флаг «Мусавата» – когда-то он так реял в самом сердце исторического центра Баку. Другие оппозиционеры из Либеральной партии в способности ориентироваться мне отказали сразу, вдумчиво объяснив, где мне надо ждать машину, которая отвезет меня в сущие катакомбы.
Оппозиция словно избавилась от тяжкого груза. От нее больше ничего не зависит, она изгнана на окраину города и политической жизни. Только в Народном фронте, который чудом остался в центре Баку, со мной разговаривают цитатами из программных документов времен Гейдара. Здесь еще сохраняется неподдельная страсть. Мои провокации пресекаются с ходу. Режим лжив, жесток и крадет на выборах голоса.
С неподдельной страстью стучит по-мужски кулаком по столу и Лала Гаджиева, лидер либералов. Но и у нее это скорее от неуемности характера, и, заслышав пассионарные раскаты могучей женщины-лидера, кажется, втягивают головы в плечи другие лидеры оппозиции. «У меня есть решение карабахской проблемы» – «Какое?» – «Не скажу. Я его могла бы обсуждать только с мужчиной. С Тер-Петросяном, например. С этими – никогда» «Эти» звучит собирательно. К ним относятся и партнеры по оппозиции, и, конечно, Ильхам Алиев. Гаджиева работала с отцом, в самом начале – госсекретарем. Не понравилось. Ушла. Из газет узнала, что назначена послом при ООН. Опять не понравилось. Отказалась. Она так выиграла свои выборы, что никакой центризбирком ничего не смог с этим поделать. Отказалась. С Алиевым-старшим бы свои идеи обсуждала. Мужчина. А этот… Впрочем, теперь с тем, что «этот» надолго, никто уже не спорит.
…С самого начала восхождения Ильхама все исходили из одного непреложного факта: невзирая ни на какую генетику, сын – не отец. Ни в чем. Сын, на которого возлагалась ответственность за будущее страны и, что еще важнее, клана, воплощал собой образ золотой молодежи, в шестидесятых родившейся, в восьмидесятых прожигавшей жизнь, в девяностых привлеченной к делу. Для ветеранов власти он был избалованным барчуком, к тому же наследником поначалу и вовсе планировался не он, а его старшая сестра Севиль – она проявляла куда больше готовности обречь себя на продолжение отцовской интриги. Не то чтобы Ильхаму это дело было противно. Просто для того, чтобы сутками, без сна и отдыха, предаваться интриге власти, эту власть надо любить так самозабвенно, как любил ее отец. Ильхама же во властный кабинет, как рассказывают очевидцы, не тянет. Рабочий день в президентском дворце больше не начинается затемно, и до утра он больше не продолжается. Долг – да. Дело всей жизни – едва ли.

Изменить семье
Поводов для ностальгии по прошлому у серьезного азербайджанского бизнеса будет, пожалуй, побольше, чем у российского. 1993–94-е, первые годы после возвращения Алиева, вспоминаются как золотой век. Бытовая демократичность народнофронтовских лет еще витала в воздухе, а владыка еще был далек от будущего всемогущества. Смешно сказать, но с бизнесом власть предпочитала интонации просительные и почтительные. В 96-м Гейдар Алиев на какой-то бизнес-церемонии по совершенно невинному поводу вдруг ни с того ни с сего вспомнил: «А налоги все-таки надо платить». Еще никого, конечно, не интересовало, что фраза станет цитатой, но о том, что за ней последует, азербайджанский бизнес догадался сразу.
На уничтожение независимого бизнеса времени потребовалось не больше, чем на искоренение свободной прессы. По разным оценкам, от года до полутора. Правда, вертикалью власти это никто не называл, тем более что этот этап, носивший чисто технический характер, Азербайджан проскочил довольно быстро, возродив советско-клановую модель. Если министру дается должность, то исключительно для того, чтобы вверенная отрасль множила семейные ценности. Любой коммерсант, которому доверялся семейный бизнес, должен был знать, кому он принадлежит на самом деле...

Нефтяной блеф.
Том второй
Размах строительства, обилие дорогих машин, бьющая повсеместно в глаза фешенебельность офисной отделки – деньги в стране есть, и немалые. Правда, при бюджете в четыре с половиной миллиарда долларов ВВП на душу населения едва превышает тысячу долларов – ниже, чем в Грузии. Двести долларов – очень хорошая зарплата даже в Баку. Задавать вопрос, куда уходят деньги, смешно. Вопрос на самом деле другой: откуда эти деньги берутся вообще?
Ответ здесь, как считается, очевиден: нефть. Но тех 9–10 миллионов тонн, которые добывает сам Азербайджан, не хватает даже на покрытие собственных потребностей. Из 22 миллионов тонн, добываемых по «контракту века» международным консорциумом, Азербайджану принадлежит весьма небольшая часть. Газ с Шахдениза, который должен, как утверждается, озолотить страну, пойдет только в конце года. Бонусы за участие в конкурсах давно проедены. «Да, – соглашается крупный нефтяник, предупреждающий, что на эти темы говорить в Азербайджане не принято, – конечно, нефть и газ тут совершенно ни при чем. Работают совершенно другие деньги…»
Как и прежде, работают деньги, пересылаемые из-за границы, и в первую очередь из России, где трудятся, по разным оценкам, от двух до трех миллионов азербайджанцев. Соответственно и оценивается эта сумма: от двух до трех миллиардов долларов в год. То есть порядка половины бюджета. А какую сумму составляют так называемые коррупционные деньги, вкладываемые в тот же строительный бум чиновником, никто и вовсе не берется подсчитать. И здесь ничего не меняется – инвестировать в серьезную экономику, хотя бы в сельхозпереработку, не говоря уж о нефтезаводах, никто не берется. Азербайджанские прилавки – по-прежнему выставка продукции российских мясокомбинатов, рядом с которой вид отдельных образцов местных колбас начисто отбивает чувство голода. Молоко в Азербайджане делается из украинских порошков, а яркие наклейки на овощных соленьях в переводе не нуждаются – здесь все по-турецки.
А нефтяные перспективы анонсируются со все тем же отцовским размахом. И если сообщения о том, что в 2006-м ожидается 30 миллионов тонн, являются реалистичной и принципиальной корректировкой фантастических планов середины 90-х, то на далекий 2020-й снова объявляется поражающая воображение цифра в 5 миллионов баррелей в сутки – больше 200 миллионов тонн в год. Таких деклараций не позволяет себе даже куда более нефтеносный Казахстан.
Из этого громадья планов Азербайджану в соответствии с контрактами принадлежит менее трети. Что тоже немало. Как заставить эти деньги работать на реальную экономику, как и десять лет назад, никто рецептов не дает.

Кто уходит первым
…За азербайджанским столом, неотличимым от армянского, я позволяю себе рискованно заметить: а ведь азербайджанцы и армяне в своих традициях и в простой обыденности похожи друг на друга больше, чем и те и другие на грузин. В ответ веселая улыбка людей, знающих между собой правду, которую вовсе необязательно открывать пришельцу, но если уж он догадался… Мне напоминают замечательный азербайджанский футбол, исторические победы «Нефтчи» 63-го, «да и после мы «Арарат» регулярно били…» На моей болельщицкой памяти таких побед почти нет, к тому же азербайджанскими именами «Нефтчи» как-то тоже не слишком запомнился… «А что «Арарат»? Кто там, по-твоему, играл? Тот великий «Арарат» 73-го – это же наши, бакинские армяне…»
Азата Иса-Заде, воевавшего в Карабахе, я спрашивал: «Когда прошла ненависть?» – «А ее и не было. Было гадкое ощущение, что я могу целиться в бывшего одноклассника…» Сегодня Азат пытается наводить мосты с бывшими врагами, среди которых у него немало друзей. Это не переговоры. «Переговоры должны вести политики. Я же не могу договариваться о мире. Я понимаю другое: бессмысленно требовать от армян, чтобы они вернули земли, за которые проливали кровь так же, как и мы. Это война, в которой одни побеждают, а другие проигрывают. Значит, возможно, опять будет война, и тогда надо заранее договориться вести ее по правилам: не отрезать уши, не добивать раненых…» Впрочем, в войну Азат, кажется, особенно не верит. Просто как военный: азербайджанцы смогут провести успешное наступление в центре предполагаемого фронта, на что армяне вполне могут ответить контрнаступлением на флангах, в горах – настолько успешным, что речь может пойти о потере Гянджи. «А Гянджи Алиеву никто не простит. У нас, как ты знаешь, свергали президентов и после менее значимых военных провалов».
Алиев это, несомненно, понимает. Но правила игры остаются неизменными и противоречивыми. С одной стороны, ненависти больше нет, перемирию, которое никак не станет миром, в мае исполнится двенадцать лет. Выросло поколение, которое знает о том, как было раньше, только по книжкам и по телевизору. Азербайджанские журналисты ездят в Армению и Карабах, бакинские музыканты гастролируют в ереванских концертных залах, но по возвращении они клеймятся как предатели. Национал-демократической партией Рамиль Сафаров, азербайджанский офицер, зарубивший топором армянского коллегу на натовском мероприятии в Будапеште, признается человеком года. И с таксистами и базарными торговцами, среди которых немало беженцев из Карабаха и того самого «Западного Азербайджана», не стоит говорить о том, что армяне и азербайджанцы так похожи.

Вадим Дубнов

Следующая статья




Уважаемые читатели

Газету Ноев Ковчег вы можете получать ежемесячно через почту в конверте , в любой точке СНГ и дальнего зарубежья.
Цены определяются в зависимости от стоимости рассылки плюс стоимость газеты.
Подписку можно оформить в редакции по адресу:
127473, Москва,
Суворовская пл., 1, 4-й этаж.
По вопросам подписки и размещения рекламы звоните
по тел. +7 (495) - 689-41-90



Свежий номер газеты Ноев Ковчег Новости Армении