«Слово писателя сегодня звучит шепотом»

интервью с Александром Эбаноидзе, главным редактором журнала «Дружба народов»

— Журнал «Дружба народов» не остается в стороне от проблем русскоязычной литературы на постсоветском пространстве. Вы – член жюри литературной «Русской премии». Журналисты уже окрестили эту акцию «Русофония против русофобии». Но найдете ли Вы авторов, пишущих на русском языке в Закавказье и Центральной Азии? Пишут ли сейчас романы по-русски за пределами России?
— Когда ко мне пришли учредители премии, я сам – человек, вроде бы информированный о состоянии литературы на постсоветском пространстве, усомнился в результате. Поначалу я думал, что урожай текстов будет скудный, и что получится из всей этой затеи, не совсем было ясно. Но по ходу конкурса, уже прочитав многие из присланных работ, с удивлением обнаружил, что был не прав, - есть интересные писатели!
Все наши авторы - из Закавказья и Центральной Азии. В журнале «Октябрь» напечатал свою повесть писатель под псевдонимом Глаголев, а у нас опубликовал свой роман Субхат Афлатуни из Ташкента. Кроме того, я прочитал очень интересную прозу Николая Веревочкина из Алма-Аты, не известного пока никому писателя, пишущего на очень высоком уровне. Так что лучшее все-таки отбирается, отсеивается и попадает наконец в литературные журналы. Среди участников конкурса есть и русские писатели, живущие в ближнем зарубежье, очень самобытные и интересно пишущие.
— Русскоязычная проза зарубежья отличается от литературы, издаваемой в России, темами, ракурсом, оттенками языка?
— Да! Сказываются, видимо, ментальные различия и иной жизненный опыт. В советское время была целая плеяда национальных писателей, писавших по-русски, - но опыт нового поколения не менее интересен. Современные авторы чувствуют иначе, они получают стилистическую подпитку из современного языка. Русский язык – очень подходящий инструмент для талантливого писателя, чтобы передать свой особый национальный опыт, ментальные особенности. Словом, оказалось, что на постсоветском пространстве все еще есть круг талантливых русскоязычных авторов. Но он не очень велик…
— Это новое поколение, оно еще не было включено в литературный круг?
— Это люди, в общем, здесь, в России, не известные. Даже фаворит конкурса не был нам знаком до того, как мы получили его роман
— А есть ли у них возможность печататься дома? Есть ли там литературные журналы?
— По-разному дело обстоит. Есть несколько регионов и в России, и на постсоветском пространстве, где литературные журналы по-прежнему регулярно выходят и очень основательно поддерживаются государством и бюджетными средствами: в Казахстане, Азербайджане, Татарстане в России. Там все ещё платят гонорары (в отличие от безденежных московских литературных журналов).
Русскоязычные журналы тоже издаются. Хотя, я думаю, это результат того, что еще не схлынула последняя постсоветская волна литераторов, рожденных в СССР. В прежнем государственном укладе процесс миграции, процесс взаимных влияний был естественным, все талантливые литераторы не могли не испытывать притягательное обаяние русской литературы и русского языка.
При этом должен сказать, как один из них, как грузин, пишущий по-русски: писать на неродном языке - это всегда примета биографического излома. Мировая литература знала несколько таких примеров – русский Владимир Набоков писал на английском, как и поляк Джозеф Конрад, выходец из России Лев Тарасов стал французским писателем Анри Труайя, поэт Григол Робакидзе писал на немецком… А если проследить биографии писателей у нас в стране, можно обнаружить, что за их русскоязычием обычно стоит какая-то драма, которая лишает естественной возможности самовыражения на родном языке: Айтматов был детдомовцем, мой отец рано на войне погиб….
Существует некий сокровенный опыт, который на другом языке почти непередаваем. Поэтому я думаю, что нынешний и без того тонкий слой русскоязычных писателей постепенно будет истаивать еще больше. Чтобы задержать этот процесс, и была создана «Русская премия», направленная на сохранение русского языка на постсоветском пространстве. Более естественного способа связи у нас нет, так зачем искусственно от него отказываться? Для массового читателя этот язык - органичным образом возникший инструмент общения, который нужно сохранить всеми способами, в том числе и поощряя премиями.

— Но живой русский язык уходит из обихода в постсоветских странах – там в ходу своеобразный пиджин-рашн: язык улицы, политологическая феня и сленг канцелярских справок. Достаточно почитать местную русскоязычную прессу…
— Постепенно этот процесс набирает силу, и попытки противостоять ему – в частности, наша премия. Я говорил ее учредителям, что есть еще один способ сохранить русский язык в странах бывшего СССР - поощрять из специального фонда переводческую работу, чтобы серьезных национальных писателей заинтересовать в функционировании их произведений на русском языке.
— А насколько сейчас востребована работа переводчика?
— Мало, потому что единственный тоненький волосок, на котором держится огромное дело – это журнал «Дружба народов», который сегодня утесняют еще и физически. Кое-что нам удается сделать – мы провели недельные семинары для переводчиков нового поколения, не старше 35 лет. Очень охотно все откликнулись и поработали продуктивно – мы уже кое-что печатаем, сделанное новым поколением переводчиков.
— В странах Закавказья всегда существовала национальная литература высокого класса. Но старшее поколение писателей уже уходит, читатели давно не брали в руки свежего перевода. Что там сейчас происходит?
— Слава Богу, талантливые писатели время от времени появляются, потому что потребность писать тоже неизбывна. И наша задача состоит в том, чтобы их вовремя обнаруживать. Сейчас это гораздо сложнее сделать, чем в прошлые годы, - и связи хуже, и новое поколение авторов нам плохо знакомо, а у нас периодически выходят номера, посвященные национальной литературе. У «Дружбы народов» есть национальные проекты – целая серия номеров, посвященных современной литературной ситуации в каждой из бывших стран СНГ. Это попытка разглядеть друг друга после 15-летней разлуки.
Но, например, когда мы делали грузинский номер, редакции пришлось обратиться к писателям предыдущего поколения. В грузинской литературе сейчас представлены все возможные течения. Они хлынули туда с Запада, и молодая проза работает в жанре и минимализма, и гиперреализма, и супер-эротизма – у молодых современная ситуация отражается в разбитом зеркале, и из этих фрагментов создать цельную картину трудно.
Состоявшимся литературным событием на постсоветском пространстве можно считать, пожалуй, роман Отара Чиладзе «Годори», написанный о событиях в Грузии последних лет. «Годори» - это большая плетеная корзина, в которой вырос главный герой-чудовище этого романа. Сам писатель очень трагического мировосприятия, и материал романа тяжелый, но получилась сильная вещь. Трагический лейтмотив романа – существует ли еще Грузия - связан с историей о том, как шесть столетий назад Папа Римский Пий Второй задумал изгнать османов из Византии и в поисках союзника вспомнил о сильной христианской стране на востоке. Он направил в Грузию своего посланника, некоего Лодовико из Болоньи. А тот, приехав на место, не обнаружил страны, которую искал. Роман скоро выйдет книгой в моем переводе. Но «Нотоми», журнал, в котором Чиладзе опубликовал свой роман в Грузии, выходит тиражом в 300 экземпляров. По-моему, рукописный «Витязь в тигровой шкуре» по Грузии ходил в большем количестве списков. Кому будет доступен даже такой потрясающий роман, если его тираж – 300 экземпляров?
— Читателям «Ноева Ковчега» было бы интересно узнать о состоянии нынешней армянской словесности. Многие до сих пор знакомы с творчеством только классиков жанра – Паруйра Севака, Гранта Матевосяна, Агаси Айвазяна. Но уже много лет армянская литература на русском языке не выходит или появляется крайне скупо, мизерными тиражами.
— В Армении, где я был недавно, дело обстоит похожим образом. Армянский номер «Дружбы народов» был выпущен в феврале 2005 года (его тексты доступны в Интернете по адресу http://magazines.russ.ru/druzhba/2005/2/). Основная прозаическая вещь, которая там была опубликована – это роман Ваграма Мартиросяна «Оползни» (заглавие романа - фактическая метафора социальной ситуации в стране), а также новеллы Агаси Айвазяна и очень нами ценимый писатель нового поколения Левон Хечоян с рассказами. А так едва ли не главной привлекательной стороной этого номера были публикации из архива Гранта Матевосяна, Вильям Сароян, переведенный с английского, и воспоминания сестры Шарля Азнавура Аиды Азнавур-Гарваренц, переведенные с французского. Так что очень уж богатого улова нынешней, современной армянской литературы у нас не получилось. Хотя последняя поездка в Ереван показала, что время лечит и за последние 15 лет здесь появились интересные авторы. Нам до сих пор кажется, что Армения глубоко укоренена в своей истории, в архаике, что и ее литература всегда подпитывается из этих глубин. А может быть, нам просто не хватает конкретной современной информации. Как выяснилось, журналы выходят такими мизерными тиражами, что слово писателя физически не может быть услышано, оно звучит шепотом.
— Не появится ли в связи с этим эмигрантская литература – грузинская, армянская – в России?
— Литература и язык завязаны настолько, что настоящему носителю языка, человеку, живущему в грузинской или армянской среде, трудно найти литературное занятие за пределами своей страны. Возможны отдельные случаи, но сказать, что это может стать заметным явлением? Маловероятно.
— А как идет обратный процесс? Читают ли в ближнем зарубежье российскую прозу?
— Туда поступают только детективы. Я понимаю композитора Андрея Петрова, который удручен падением вкуса к музыке. В советские времена интерес к классической музыке прививался чуть ли не насильно, очень много она звучала, тем не менее вкус был воспитан. В литературе очень похожая ситуация: была привычка читать, но в течение короткого времени все рассыпалось.
— У вас недавно в глянцевом журнале вышли путевые заметки о Тбилиси – городе, который всегда был образцом многоязычия и мультикультурности. Сохранился ли этот дух прежних времен в столице нынешней Грузии?
— Конечно, нет. Вытеснение русского языка ощутимо, в такой же мере, как вытеснение армянского. Этому есть и политические причины, конечно, хотя я не думаю, что политика очень уж агрессивна: все-таки сохранился и русский, и армянский театр, и русская пресса, на телевидении есть русская программа. Но из города уехало очень много и русских, и армян, да и грузин, и это нанесло городу тяжелый урон. Атмосфера Тбилиси для старого тбилисца стала неузнаваемой. Это не мне одному кажется, от многих грузин – выходцев из Тбилиси я слышал, как им печально расставаться с прошлым.

Конечно, тут очень виновата тбилисская война. Травма, нанесенная ею, оказалась гораздо серьезнее, чем можно было предположить тогда, в азарте событий. Эту рану никак не удается залечить, и боюсь, что атмосферы прежнего Тбилиси и того проспекта Руставели – богемной, артистичной – не вернуть. В городской толпе уже не заметны знаменитые тбилисские модники и модницы. Толпа плохо одета. Грузия экономически очень трудно живет, и нынешняя бедность - это удар в самый корень жизненного уклада. В самой сути характера, традиции грузина была склонность к гостеприимству, к широкому жесту – принять, угостить… А сейчас многие даже близких людей стараются не ставить визитом в трудные условия.
Еще одна неприятная подробность нынешней жизни – когда я в последний приезд гулял по городу с фотографом, к нам подходили какие-то военизированные люди с вопросами, что это мы тут делаем и зачем снимаем. Как так? Даже в предыдущие, шеварднадзевские годы такого специфического внимания к гостям не было.
Но на жизни в Грузии сказывается и сложность русско-грузинских отношений вообще. Конечно, в этой взаимной напряженности есть вина и той и другой стороны, но урон, наносимый полемикой, пропорционален размерам государства, наносящего урон. Грузинские заявления могут вызвать эмоциональную реакцию в определенной политической среде в Москве, но никаким образом не отразятся на экономическом или политическом положении России. Однако даже небольшие телодвижения России очень сильно сказываются на Грузии. К сожалению, я не понимаю, почему Россия так топорно действует в отношении Грузии, очень жестко и грубо ведет свою политическую линию. Гораздо большего можно было добиться нормальными, разумными дипломатическими действиями.

Лиана Минасян, специально для «Ноева Ковчега»