Как живется в Москве коренному ереванцу

Интервью с Генеральным секретарем Международной конфедерации журналистских союзов Ашотом Джазояном

— Ашот Егишеевич, насколько современная журналистика профессиональна? Насколько влияет она на жизнь общества, на общественное мнение?
— Конечно, определенные достижения отметить можно. Заметен серьезный отрыв российской журналистики от всей остальной журналистики постсоветского пространства. Она более профессиональна, более активное участие принимает в жизни государства и общества и, что важно, серьезно влияет на общественное мнение, и в этом большая заслуга лидеров информационного пространства России от «Челябинского рабочего» до «Известий». В отличие от других журналистских объединений постсоветских государств, заметное влияние на журналистику русской провинции оказывает СЖ России, который реально живет проблемами региональной журналистики от Камчатки до Архангельска. И в этом большая заслуга Всеволода Богданова, председателя Союза журналистов России. О достижениях российской журналистики можно судить по популярности этой профессии среди молодых журналистов постсоветских государств, которые стремятся попасть в Москву на учебу, проходя жесточайший отбор и конкурс у себя в стране.
После России я бы отметил СМИ балтийских стран. Согласно отчету за 2004 год организации «Репортеры без границ», в Эстонии, Латвии и Литве даже больше свободы печати, чем в Австрии, Канаде, Франции, Великобритании, Италии, Испании и в Соединенных Штатах. Латвия занимает 10-е место, Эстония – 12-е, Литва – 16-е, а США – 22-е. Но между тем нельзя говорить об окончательной победе демократии в регионах, если не обеспечены права национальных меньшинств, особенно это касается положения русской прессы в Латвии. А латышские, эстонские или литовские журналисты, выступающие в защиту русских, иногда воспринимаются как действующие против интересов собственной страны.
— А насколько велико давление власти на журналистику?
— Везде – по-разному, но везде не без того. Естественно, когда СМИ слабые, они либо становятся орудием власти, как это происходит в Туркмении, Таджикистане, либо они пытаются отойти от политики, если находят в себе силы. Кстати, новое руководство Грузии оказалось более нетерпимым к свободе слова, чем Шеварднадзе. После «революции роз» из евразийского эфира исчез спутниковый канал Аджарии.
Вообще, и в Грузии, и в Армении явно чувствуются тенденции отхода в сторону развлекательных СМИ. Например, грузинский канал «Рустави-2», сыграв свою роль «рупора революции», вдруг оказался никому не нужен и сегодня переделал свою сетку вещания так, что на 70% состоит теперь из развлекательных программ, а новости ориентированы на сенсации, а не на политику, как это было раньше. Не думаю, что все это произошло без участия новой власти. Утвердившись в первую очередь благодаря независимым СМИ, она явно не испытывает за это к ним благодарности. Вот и новый президент Украины Виктор Ющенко недавно позволил себе на пресс-конференции грубые оскорбления в адрес журналистов, пытавшихся узнать о дорогих приобретениях членов его семьи.
А в Туркмении ограничена не только свобода слова. Недавно принят закон, запрещающий использование в стране даже фонограммной музыки. Таким образом, туркменский народ полностью оказывается за пределами культурного развития мировой цивилизации – ни тебе Чайковского прослушать, ни «Битлз». На таможне все кассеты, газеты, диски изымаются. Количество интернет-пользователей составляет 300 человек, имеющих специальные служебные полномочия на это.
В соседних Киргизии и Казахстане ситуация несравненно лучше. Например, в Казахстане функционируют более 1700 СМИ. Естественно, среди них есть большая конкуренция, от чего и выигрывает вся журналистика страны. Алма-Ата становится медийным центром преодоления отчуждения между Востоком и Западом.
В России журналисты привыкли работать под давлением. Только я бы не стал связывать это давление, как многие, только с последними пятью годами. Фактически все достижения в области свободы слова и независимости СМИ были аннулированы уже к 1996 году, их владельцы договорились, что они будут поддерживать на выборах Ельцина. Именно тогда были изменены правила игры. Именно тогда журналистика реально потеряла независимость. С этого времени крупные финансовые группы контролировали деятельность СМИ, влияя через них на власть.
— Кого вы имеете в виду? Какие СМИ?
— Я имею в виду Гусинского, Березовского, других людей, которые использовали СМИ, чтобы усилить свои позиции и оказывать собственное влияние на то или иное решение власти. И когда сегодня говорят о якобы свертывании свободы слова в России, я лишь констатирую, что государство просто взяло, так сказать, реванш у олигархов. Однако однозначно нет уже той беспощадной цензуры и централизации СМИ, которая была в Советском Союзе.
Зато теперь наша профессия признана одной из самых опасных. Почти каждую неделю мы узнаем о новых случаях избиения или даже убийства наших коллег за то, что те отказываются продаваться или сопротивляются нажиму. За последние 10 лет на постсоветском пространстве погибли 303 журналиста, из них в России – 166 человек, и большинство из них в Чечне.
Журналистику называют сторожевой собакой демократии. Значит, она вроде как лаять должна, сообщая об опасности для общества. А сегодня она чаще скулит и завывает о том, как ей самой больно и страшно. Это не просто выходит за рамки приличия - это не нравится обществу, оскорбляет его. Слишком уж не соответствует это формуле Артура Миллера «Хорошая газета – это нация, разговаривающая сама с собой».
И еще одна тенденция, которая вызывает озабоченность. 75% обучающихся этой профессии сегодня – девушки. Из 14 студентов, приезжающих в Москву по нашей программе обучения, 11 девушек. Это говорит о том, что журналистика меняет свое мужское лицо.

— А ведь раньше журналистика, как профессия опасная, считалась мужской…
— Она и сейчас остается опасной. Но в связи с появлением новых информационных технологий меняется сам характер работы, требования к профессионализму. Журналистика все больше приобретает виртуальный облик.
— А как вам видится сегодня состояние журналистики в Армении?
— Там есть очень много талантливых журналистов. Но, возможно, в этом и беда армянской журналистики. Они пишут красиво, грамотно, но, полагаясь лишь на свой талант, не идут за информацией. Поиск информации у армянских журналистов в основном ограничивается лишь хождением на пресс-конференции. От этого и однобокость публикаций, обычного человека не видно за общими формулировками. В целом, на мой взгляд, журналистике в Армении нужна хорошая встряска. Ее качество от этого только выиграет, а тиражи изданий авось поднимутся. Сейчас-то тиражи карикатурно малы – 2000-3000 экземпляров.
У армянской журналистики есть одна проблема: люди не верят в общественное мнение, его как бы не существует – есть мнение власти. А для того, чтобы власть, а не общество сама с собой говорила, вполне достаточно и газеты с двухтысячным тиражом. Чтобы он был больше, должно появиться реальное гражданское общество, а не какая-нибудь «майданная демократия», опирающаяся на не привыкшую читать толпу. СМИ нужны там, где есть разные мнения и всех они интересуют, а в современной Армении дело обстоит, увы, наоборот.
Мне, как коренному ереванцу, например, кажется кощунственным то, что Театр оперы и балета в Ереване облеплен кафе и ресторанами, кислотная музыка ночных клубов не должна заглушать ереванские «этюды» Александра Спендиарова. Это оплеуха общественному мнению, исторической традиции столичного уклада жизни. Как можно построить кафе и рестораны прямо в самом сердце города?! Ведь Театр им. Спендиарова – это не просто центр культуры, а большой армянский «остров» вне времени и суеты. И как реагируют на это наши СМИ? Да никак…
Вообще то, что произошло с нашей Родиной в начале 90-х, можно назвать гуманитарной катастрофой. Велика в этом личная вина первого президента – Левона Тер-Петросяна, принявшего новую Конституцию. Многим тогдашним событиям я сам был свидетелем. Помню, как люди президента нанимали клаку, оплевавшую в театре Великого Вазгена I. Помню, как во всеуслышание «государственные мужи» заявляли, что Армении, которая в СССР лидировала в области наукоемкого производства, не нужны ее заводы, поскольку в нашей национальной традиции – мелкое предпринимательство и ремесла, что в стране уже слишком много образованных, а работать некому, что хорошо, что народ уезжает. Кстати, в правление Левона Акоповича около миллиона армян и уехало из страны – вполне здоровые, трудоспособные граждане, имеющие активную жизненную позицию. И этих людей лишили своей Родины, а Родина лишилась своих граждан. А еще помню, как вожди АОД во главе с Тер-Петросяном, еще вчера сами бывшие политзэками, едва придя к власти, с каким-то остервенением принялись сажать всех несогласных. Помню и то, как во время карабахской войны и экономической блокады эта публика пускала чудом добытое горючее налево. Народ замерзал, голодал, а они обогащались. И не случайно, думаю, сегодня значительное число руководителей того времени находится в международном розыске – уже не как политические преступники, а как банальные жулики, воришки. Но, видно, бегают они быстро – до сих пор никто из представителей того режима так и не ответил за свои преступления в начале 90-х. А к ответу их должны призвать. Голос армянской интеллигенции не должен замыкаться в джазовых интонациях замечательного клуба папы Малхаса, где ереванцы неподдельно счастливы в общении с себе подобными и присущей им идентичностью независимо от страны пребывания.
— Кстати, каким вам видится президент Армении через 10 или 15 лет?
— Надеюсь, что это будет высокообразованный человек, владеющий многими языками (и желательно живыми), человек, который знает мировую экономику и лидеров этой экономики – человек, который может стать слугой своего народа и защищать интересы национального бизнеса. Если найдется такой человек, то ему можно доверить власть в Армении.
Кстати, армяне, которые живут за рубежом, не меньше думают о своей родине, чем те, которые находятся внутри страны. К сожалению, у нас принято делить людей по происхождению или месту проживания – на карабахских и ереванских, на московских и американских. А я так думаю: есть понятие – армянин. Армянин всегда должен знать, что у него есть Родина, стремиться, чтобы его Родина процветала. У каждого армянина должна оставаться возможность стать гражданином своей страны. Ну, как у китайцев, например. У них даже специальный, вполне юридический термин есть – Большой Китай. Это значит КНР плюс Республика Китай на Тайване плюс вся мировая китайская диаспора, обладающая всеми правами китайских граждан – правом на получение паспорта, правом голоса, правом на консульскую защиту и т.д. Вот и нам нужна такая же Армения – Республика Армения плюс Арцах плюс Спюрк. И я считаю, что все армяне должны участвовать в выборе президента страны. Тогда это будет правильный выбор. Тогда все станут соучастниками этого процесса. И все будут в ответе за свою страну. Неужели армянин из России хуже соображает, какой президент нужен Армении, куда должна двигаться Армения?

— Как вы оцениваете потенциал армянской диаспоры в России?
— В России очень сильная диаспора. Причем наша диаспора – это часть российского общества. Такую основу на Руси заложила еще в XVI веке великая семья Лазаревых. И наши современники, пришедшие на смену композитору Хачатуряну, академикам Арзуманяну, Ениколопову, Кочарянцу, не считают себя вне этого общества. Есть очень талантливые армяне в разных сферах жизни. Взять хотя бы Гарегина Тосуняна. Председатель Ассоциации Российских банков - профессионал высочайшей квалификации. Рубен Варданян, возглавляющий «Тройку-Диалог». Один из лучших менеджеров России. Михаил Погосян, который возглавляет КБ «Сухой». Ара Абрамян, самородок из села Малышка, возглавляющий Союз Армян России.
— А, кстати, как вы оцениваете деятельность САР?
— Ну, если бы помощники президента САР были немного квалифицированнее и чуть-чуть поменьше занимались бы интригами, то можно было бы существенно повысить КПД САР. Что до Ара Абрамяна, я считаю его одним из самых предприимчивых армян в России. Но работе САР мешает некоторая бессистемность. Лично Абрамян тратит огромные деньги, но зачастую они разбазариваются, не доходят до адресата, несмотря на его огромное желание помочь стране и помочь армянам. Требуют нового осмысления ежегодные поездки делегации Союза Армян в Армению, взаимоотношения с властью Армении.
— А почему бы вам лично не помочь превратить Союз Армян в более сильную, более значимую, более профессиональную организацию?
— А я, собственно, и помогаю на общественных началах. Но это не решает проблемы. Я и мои коллеги готовили кое-какие проекты по продвижению САР в России и в мире. Например, создали трехъязычный сайт Союза Армян, содействовали информационной поддержке Всемирного Конгресса Армян в Москве. Например, САР мог бы создать свою газету, иметь свою радиостанцию, телеканал, сайт, оперативно информирующий о реальной жизни армян в России, а не поздравительное табло с юбилеями. Мы, например, могли бы создать армянскую электронную библиотеку. В связи с нашей разбросанностью по всему миру эта библиотека могла бы стать уникальным духовным центром для всего армянского народа.
— С какого года вы проживаете в Москве, как получилось, что вы оказались в этой должности и в этом месте?
— Я попал в Москву вполне закономерно. До 1991 года я работал в Армении. Моя последняя должность там была – заместитель директора Государственного информационного агентства «Арменпресс». После критики властей Армении те решили агентство укрепить проверенными кадрами – завскладом издательства назначили директором. И первый его приказ был о закрытии «русской редакции» агентства. С тех пор я в Москве был собственным корреспондентом «Арменпресс» и ТВ по России, снимал фильмы, клипы в качестве режиссера и сценариста. В следующем году будет 10 лет, как я работаю в МКЖС.
— И как живется в Москве коренному ереванцу?
— Знаете, уехав из Армении, я имел возможность (правда, небольшую) выбирать между разными странами, но нигде, кроме Москвы, я не чувствовал бы себя дома. Это мой город! Может, потому, что Пушкина я узнал раньше Ованеса Туманяна, а может, потому, что в этом городе живет мой дядя Нико, великий художник, любимец женщин всех времен и народов. А может, потому, что мне нравится первый ранний майский московский троллейбус на Гоголевском бульваре.
— Увы, в последнее время все больше в России людей, которые с вами не согласятся…
— Знаю. Достаточно насмотрелся на точно таких же в Армении. Каждый человек должен помнить, что именно по его действиям будут судить обо всем его народе. Особенно велика при этом ответственность, лежащая на представителях диаспор. Но и людям «титульной» национальности ксенофобия не к лицу. Народ, победивший фашизм, должен искоренить расизм в любом его проявлении.
— В последние дни эта тема стала особенно актуальной в связи с событиями в Европе. В чем, по-вашему, для России главный урок Франции?
— Главный – в том, что Франция – не Россия, что обстановка у нас совсем не та, что у них, и что надо бороться не с их фантомами, а с нашими специфическими проблемами, чтобы наши города не запылали, как у них. Понимаете, проблема только в одном: любой человек в любой стране должен быть занятым, вовлеченным в общественный процесс; если он юный, он должен учиться, если постарше, должен работать, независимо от цвета кожи и конфессиональных предпочтений.
— Вернемся к медиапланам. Так получилось, что всё, чем вы занимаетесь, я имею в виду, кроме МКЖС, Медиа-центр «Евразия», Международную Академию Телевидения и Радио, – своеобразные центры, объединяющие журналистов постсоветского пространства. Какие перспективные планы у вас в этом направлении?
— Во-первых, это подготовка журналистских кадров. И здесь мы сотрудничаем с факультетом журналистики и ректоратом МГУ. Фактически по нашему проекту создается уникальная возможность для молодежи из стран Евразии получить образование в Москве, а затем продолжить свою профессиональную деятельность у себя на Родине.
— А что, есть еще интерес к образованию в России?

– Да, и он огромный, другое дело, что приходится проходить через частоколы тупого бюрократического недомыслия, но проект действует уже 7 лет, и надеюсь, что он станет, наконец, небольшой частью системы новых взаимоотношений России и соседних стран.
— Какие новые конкурсы вы объявляете в этом году?
— Сейчас мы готовим новый конкурс – «Коммуникационные технологии на постсоветском пространстве: от идеи до внедрения». Реализуем проект под названием «Россия и Европа: сценарии будущего. Отчуждение или стратегическое партнерство». Есть проект, проводимый с Международной Академией Телевидения и Радио, который называется «Россия: взгляд со стороны». У нас десятки проектов связаны с молодыми журналистами. Есть, например, проект «Хочу спросить», в котором молодые журналисты задают вопросы известным профессионалам. Будет конкурс национальных общинных газет. Там мы будем использовать несколько критериев, начиная от тиража и кончая тем, насколько издания отображают российскую действительность, жизнь общины. Жюри мы хотим предложить возглавить известному журналисту с непререкаемым авторитетом, человеку чести - Борису Львовичу Резнику, заместителю председателя Комитета Государственной Думы по информационной политике.
— Кто для вас в жизни являлся авторитетом? На кого вы хотели быть похожи?
— Начну со второй части вопроса. Быть похожим на кого-то – это просто плохо, ведь тогда это не ты, а чья-то копия.
Для меня всегда авторитетами были Нарекаци, Аветик Исаакян, Агаси Ханджян, Паруйр Севак, братья Алиханяны, архитектор Таманян, академики Лихачев и Сахаров. А в журналистике реальные авторитеты для меня – Ясен Засурский, Анатолий Лысенко, Виталий Третьяков, Владимир Кара-Мурза, Юрий Поляков, Ирина Петровская, Алексей Венедиктов, Николай Сванидзе, Виктор Лошак. Эти люди очень разные, но действительно очень многое сделали для развития средств массовой информации в России, для построения медийного рынка. Их мнение очень важно для страны, для всех нас.

Беседу вел Григорий Анисонян