В гостях у армян Сирии

Как и на всем Ближнем Востоке, сирийские армяне живут в городах компактно: кварталами, улицами. Но их судьба теснейшим образом переплелась с жизнью прочих христианских конфессий, в первую очередь православной. Если бы не армяне, то последователей Христа в мусульманской Сирии осталось бы совсем мало.

Гостеприимный Халеб, или Алеппо
На пронзительно синем сирийском небе – ни облачка. Днем, значит, жди изматывающей сорокаградусной жары – август. Но в этот ранний час все дышит свежестью и прохладой. Оценить по достоинству чудный миг могут лишь христиане Алеппо, или Халеба, как называют северную столицу Сирии местные жители. Пока вся магометанская часть населения еще спит, последователи Христа уже позавтракали, нарядно оделись и спешат в храм на воскресное богослужение. Каждые – в свой. Могучая река христианства разделяется в Халебе на множество конфессиональных притоков, потоков и ручейков. Всего последователей Иисуса здесь около 120 тысяч. Половина их – армяне. История эта трагична.
Нынешняя обстановка в Сирии благоприятствует немусульманским общинам. Под жестким управлением династии Асадов страна постепенно превращается в светское государство. Вместо учения Магомета правящая партия БААС создала свою «религию» – «панарабизм». Огромные портреты застенчиво улыбающегося президента, его покойного старшего брата-десантника в камуфляже и черных очках и Асада – старшего развешаны везде, где только можно. Ислам, вера подавляющего большинства сирийцев, хотя и пронизывает все поры общества, но формально отделена от государства. Так что христиане впервые за последние 1300 лет наслаждаются религиозной свободой. Однако так было не всегда.
Караваны в Халеб
В начале ХХ века османские власти предприняли по отношению к своим армянским подданным невиданную резню. Число жертв геноцида превысило миллион человек. Целый народ вынужден был бросить все и бежать в безжизненную Сирийскую пустыню. Здесь от голода, болезней и недостатка воды умерли еще несколько десятков тысяч человек.
Алеппский чиновник Наим-бей в 1916 году оставил в своем дневнике такую запись: «Только из Алеппо было отправлено двести тысяч армян в сторону Мескене и Рас ул-Айна, и лишь пять-шесть тысяч человек из этой огромной массы остались в живых. Новорожденных бросали в Евфрат. Женщин убивали штыками или револьверами в разных местах дороги жестокие жандармы. Высланные в пустыню армяне – более 200 000 человек были уничтожены».
Но и этого казалось мало кровожадным националистам. На стол губернатора Алеппо за подписью турецкого министра внутренних дел легла шифрованная телеграмма: «До нашего сведения дошло, что некоторые духовные лица отправлены в такие сомнительные пункты, как Сирия и Иерусалим, несмотря на то, что армянское духовенство должно быть истреблено в первую очередь. Подобное разрешение является непростительным упущением. Место высылки этих мятежных людей уничтожение. Я рекомендую Вам действовать в соответствии с этим».
Правительство требовало, чтобы все армяне были уничтожены: они больше не имели права на существование. Возможно, так бы оно и произошло, если бы не помощь жителей Алеппо и других сирийских городов.
Несмотря на различия в вере и опасность подвергнуться репрессиям османов, горожане приняли беженцев как своих братьев.
Обращаясь к сирийскому народу, митрополит Гнел Джереджян, настоятель армянской православной общины города Дамаска, сказал: «Возможность существования армянской общины в пустыне, в городах и поселках Сирии была обусловлена прежде всего поддержкой щедрого сирийского народа в период бойни 1915 года. Северная столица Сирии – город Алеппо являлся центральным перевалочным пунктом, через который караваны босоногих армян проходили в пустыню. Если бы оставшиеся в живых армяне не нашли убежища в Сирии, трудно представить, что они смогли бы выжить. Возродившийся армянский народ высоко ценит помощь арабских стран и никогда ее не забудет».

Хомс – свои среди чужих
Название «Хомс» переводится на русский язык как «скромный». Он такой и есть, третий по размерам после Дамаска и Алеппо захудалый провинциальный городишко. Невысокие серые «хрущобы», компактный современный центр с крикливыми рекламными щитами, базар, несколько мечетей. Все это туго переплетено черными щупальцами трубопроводов, через которые то и дело приходится перепрыгивать. Это работает самый большой в Сирии нефтеперерабатывающий завод. Вот и вся экзотика. Но первое впечатление обманчиво.
Хомс, как назвали его арабы-завоеватели, был «скромным» не всегда. Когда-то это прибежище нефтяников, таксистов и уличных торговцев пряностями носило гордое имя «Эмеса». Слава о ней гремела на весь Ближний Восток. Еще в эпоху фараонов здесь ключом била торговля, процветали ремесла. Эмеса была настоящими воротами из Азии в Европу. Выгодное географическое положение сделало город перевалочной базой знаменитого Шелкового пути.
Восточный район, где с незапамятных времен обосновались армяне и православные арабы, – это настоящий город в городе. Мусульмане хотя для пущего страха и возвели мечеть перед входом в квартал «неверных», но редко сюда заглядывают. Две древние цивилизации веками живут бок о бок, почти не пересекаясь друг с другом. Там, во внешнем мире – хиджаб, чалма и бедуинский халат, здесь – исключительно европейская одежда, женщины демонстративно никогда не носят платок. Сам ритм жизни совершенно другой. После шума и гомона пестрого восточного базара сумрачные, мощенные черным булыжником улочки «даун тауна» кажутся вымершими.
Надо же, тут есть кто-то живой. Еще издали завидев чужака, ко мне направляется дородная рыжеволосая женщина лет пятидесяти. Открытое добродушное лицо. В белом платье, но на привидение вроде не похожа. Пухлые руки унизаны массивными золотыми браслетами. На босых ногах - домашние тапочки. Только дотошно расспросив меня: кто таков, откуда, она поздоровалась и с улыбкой сказала:
– Наджя.
– Надя, стало быть, по-нашему, – говорю я и тоже представляюсь.
Выяснилось, что она – армянка, давно живет в Америке. Сюда приехала на свадьбу сына. Ее карие глаза светятся счастьем:
– Всю прошлую неделю всем кварталом праздновали.
– Да неужто здесь кроме нас еще кто-то есть? – недоумеваю я, окидывая взглядом безлюдную улицу.
Оказывается, сейчас просто еще слишком рано. Полдень. Все сидят по домам, а наружу высовывают нос, только когда город погружается в прохладные сумерки. Узнав, что я ищу «Умм Зуннар» (храм пояса Богородицы), Надя не раздумывая вызвалась быть моим проводником. Даже несмотря на домашние тапочки. Ныряю вслед за ней в паутину запутанных лабиринтов.
Сворачиваем в темный переулок. Дверь с прибитыми к ней металлическими тарелочками. Каждая из них покрыта затейливым чеканным узором. Надя просовывает руку в зеленое кольцо, свисающее с потертого носа латунного льва, стучит три раза. В приоткрывшуюся щель высовывается коротко стриженная голова. Эмоциональный арабский диалог, из которого я не понял ни слова. Бритый череп исчезает. Через секунду тяжелая дверь со скрипом открывается. Просторный двор со стеклянной крышей. Все пространство заставлено пластиковыми бочками с краской. В оцинкованной ванне разведена известь, в углу свалены малярные кисти. Оказывается, это ресторан, но сейчас он закрыт на ремонт. Зачем же тогда меня сюда привели?
Парень, отворивший дверь, подводит гостя к громадной фотографии в резной раме на булыжной стене. Молчит, только заговорщически усмехается. Сияющий голливудской улыбкой джентльмен в смокинге за уставленным яствами столом в компании с моим новым знакомым – это же Башар Асад – президент Сирийской Арабской Республики.
Юноша - сын хозяина заведения – радостно трясет мне руку: «Надо же - ты догадался!». Чтобы оценить юмор, достаточно выйти на улицу. Портреты «отца нации» развешаны везде, где только можно.
Ничего себе, лидер исламской страны обедал здесь, в армянском квартале. Довольно смелый, замечаю про себя, поступок. Дело в том, что Башар Асад, как и последователи Иисуса, принадлежит к религиозному меньшинству Сирии. Он - алавит. Мусульмане – сунниты, которых в Сирии четыре пятых населения, и так не перестают говорить о «военной алавитской диктатуре». А тут еще и визит в ресторан «неверных». Где, кстати, продают спиртное.
Отцу Башара, предыдущему президенту Хафезу Асаду, стоило немалых трудов убедить соотечественников в том, что алавиты вовсе никакие не сектанты. Такие же мусульмане. Только они не ходят в мечети, поклоняются солнцу и звездам, крестят младенцев. Короче, пищи для кривотолков этот обед в армянском ресторане мог бы дать немало. Разумеется, проведай об этом мусульмане. Но это фото они не увидят никогда. Ходить в заведения, где подают алкоголь, Коран строго запрещает – «харам», смертный грех.
«Улица церквей»
Баб Тума – это настоящая «улица церквей». Шагая по ней от великолепного греческого собора Пресвятой Богородицы, словно совершаешь путешествие в историю нескончаемых разделений и уний, которыми, к сожалению, изобиловала история сирийского христианства.
Иссохшая земля Сирии в этом случае дала обильный урожай. Вот, например, яковитский храм Святого великомученика Георгия Победоносца. Громадный белокаменный собор с лепным изображением святого в обрамлении арабской вязи над входом. Несколько особняком стоит богатый армянский собор Святого Месропа.
Армянская община Дамаска и здесь выделяется зажиточностью на фоне мусульман и даже христиан. Прямо посередине двора памятник: расколотая дуга, напоминающая купол храма из серого гранита. Две ее части символизируют трагедию армянского народа.
В начале ХХ века турецкие власти уничтожили более миллиона армян. Древняя нация оказалась разделенной на две части – между Кавказом и Турцией. Армяне, спасая свои жизни, бежали в Сирию, в основном в Алеппо и Дамаск. Так в стране появилась вторая по численности после греческого Антиохийского Патриархата община христиан. Под навесом сидит каменный Святой Месроп, просветитель армян. На коленях у него свиток, испещренный узорами армянских букв, которые он же и придумал.
Улица Баб Тума идет странными зигзагами, которые образуют обшарпанные выступы каменных домов. На одном из таких выступов я попадаю в «пробку». Старенький «Фольксваген-жук» и тяжело груженная повозка с овощами застряли между стен и не дают проехать друг другу, несмотря на истошные крики ишака и душераздирающие гудки клаксона. Поразительно, но водителя машины и погонщика ишака эта ситуация, похоже, не столько раздражает, сколько забавляет. Сирийские армяне - народ жизнерадостный. Это сильно помогает им преодолевать все препятствия на длинном и иссушенном знойным сирийским солнцем жизненном пути.

Сергей Путилов,
Алеппо - Хомс - Дамаск - Москва