Никто не забытВстреча в Гатчине, посвященная 70-летию установления звания Героя Советского Союза, вовлекла меня в водоворот боев на подступах к Ленинграду в 1941 г. Гатчинские и петербургские армяне съехались помянуть Андрея Семеновича Григорина (Андраника Симоновича Григоряна), одного из героев кровавых боев вокруг Красногвардейска (Гатчина после 1917 года называлась то Троцком, то Красногвардейском).
В грозные дни августа–сентября 41-го после отхода войск Ленинградского фронта
с Лужского рубежа наши части 26 суток вели изматывающие бои на опорных позициях
Красногвардейского укрепрайона силами 2-й, 3-й и 5-й дивизий народного ополчения
и отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов (ОПАБ), тоже сформированных
из ополченцев. Немцев заперли вокруг шоссе Луга–Ленинград на пространстве до
100 км по обе стороны от шоссе и глубиной до 20 км.
В эти три с половиной недели командир разведки 267-го ОПАБ Андрей Григорин разработал
и осуществил ряд блестящих операций. Нащупывая слабые места в нашей обороне,
немцы проводили передислокацию своих войск перед готовящимся наступлением. 3
сентября разведгруппа Григорина, проникнув в расположение немцев, обнаружила
перегруппировку вражеских сил. Командование батальона усилило огневую мощь на
этом направлении, и в результате контрудара немцев отбросили на прежние позиции.
6 сентября Григорин и его разведчики осуществили молниеносную операцию по разгрому
немецкого гарнизона, состоящего из 150 человек. Отвага Григорина и его бойцов
была отмечена благодарностью командующего укрепрайоном генерал-полковника Крылова,
представившего Григорина к ордену Отечественной войны 1-й степени.
Чтобы понять масштабы боев на юго-западе от Ленинграда, надо упомянуть, что
в Красногвардейском секторе частям 16-й и 18-й армий, 4-й и 3-й танковым группам
немцев численностью до 180 тыс. человек противостояли в основном дивизии народного
ополчения и ОПАБы численностью до 120 тыс. человек. 267-й ОПАБ был первой воинской
частью, появившейся в Красногвардейском секторе укрепрайона. Позже по соседству
заняли позиции 276-й, 270-й и 126-й ОПАБы, а также кадровая дивизия НКВД. К
середине августа с Лужского рубежа обороны отошли к Гатчине 2-я и 3-я дивизии
народного ополчения, 1-я бригада морской пехоты, выдвинулись курсанты Петергофского
погранучилища. В решающих боях приняли участие также 4-я, 5-я и потрепанные
в боях под Лугой батальоны 1-й дивизии народного ополчения.
Глубина обороны от внешнего обвода сектора до внутреннего (Пулково) составляла
35-40 км, и этот последний рубеж укрепрайона немцы так и не преодолели. Они
перебросили с московского направления в помощь своим редеющим под Ленинградом
частям 3-ю танковую группу. Последние 5-6 км сверх 750 пройденных от границы
оказались им не по зубам. Впервые с начала Второй Мировой войны одна из крупнейших
группировок немецких войск – группа армии «Север» вынужденно перешла к позиционной
стратегической обороне. С подходом соединений из состава 3-й танковой группы
генерала Гота немцы для решающего наступления на Красногвардейск сосредоточили
8 дивизий, по одной дивизии на каждые 5 км фронта. В первые же дни боев эти
элитные части стали ежедневно терять до 50 танков.
В эти дни отряд Григорина добывал разведданные чрезвычайной важности. Для этого
он со своими бойцами проникал в расположение противника, переодевшись в немецкую
форму. До 12 сентября наши войска успешно справлялись с яростными атаками немцев.
Однако в тот день наша оборона просела и рухнула. Немцы обошли Красногвардейск
с трех сторон, перерезали шоссе Красногвардейск–Ленинград, создав угрозу окружения
наших войск. Поэтому 13 сентября войскам было приказано покинуть город и с боями
прорываться на Павловск и Пушкин.
Предстояло осуществить отвод войск по единственному свободному шоссе Красногвардейск–Ленинград.
Чтобы не дать врагу ворваться в Ленинград, следовало как можно дольше удерживать
пролегающий по Красногвардейску участок шоссе. Эту задачу командование поставило
перед Григориным и 35 его разведчиками, и ее выполнение стало главным подвигом
их короткой жизни. Ополченцы понимали, что они оставлены стоять насмерть. Обеспечение
отхода наших войск к Пулковским позициям стало их вкладом в спасение Ленинграда.
Полтора дня (36 часов!) отряд держал оборону под ударами авиации, артиллерии,
танков и пехоты, и только после этого немцы смогли пройти через Красногвардейск,
но за это время наши войска успели отойти и укрепиться вокруг Пулковских высот.
К вечеру 14 сентября, когда Григорин отдал приказ отходить, в группе оставалось
шесть человек. Под прикрытием ночи группа задворками двигалась к спасительной
Орловой роще. На опушке леса она расположилась на короткий отдых, но была выслежена
и окружена немцами, а после короткого неравного боя их раненых пленили. Григорин
был тяжело ранен и контужен. Среди них была и сандружинница Клавдия Федорова.
Дальше были подвалы с допросами и последовавшая через несколько дней казнь Григорина
на центральной площади Красногвардейска при большом стечении народа. Остальные
члены группы содержались в одном из гатчинских концлагерей, из которого Федоровой
удалось через две недели бежать и с помощью партизан перейти линию фронта. Из
ее письма к однополчанам и стало известно о последнем бое группы и судьбе командира.
Последние слова, которыми Андрей подбадривал гатчинцев, были: «Грохот сапог
русских солдат не раз раздавался в Берлине, а вот иноземные вояки никогда не
ступали по улицам Ленинграда и никогда там не будут!».
Удивительно, но подвиг отряда Григорина не был отмечен никакими воинскими наградами.
Вскоре после письма Федоровой во фронтовой газете 42-ой армии «Удар по врагу»
появился очерк «Сын Ленинграда» о Григорине и последнем бое его отряда, а в
июле 1943 статью о нем опубликовала «Ленинградская правда». После публикации
секретарь Ленинградского горкома А. А. Кузнецов попросил секретаря Куйбышевского
райкома партии Н. Лизунова представить данные о Григорине Военному Совету фронта
для присвоения ему звания Героя Советского Союза посмертно. Но принятию решения
помешала нелепость: в институте «Союзникельоловопроекта», где Андрей работал
до войны, не нашли фамилии Григорина, – там он числился как Григорян.
Новый всплеск публикаций и обращений однополчан в Президиум Верховного Совета
СССР о присвоении Григорину звания Героя приходится на 1963 год. Но к этим материалам
Москва оказалась глуха; правда, гатчинские власти установили мемориальную доску
о подвиге отряда Григорина, а кроме того, его именем была названа улица.
Факт пленения Григорина и его солдат мог вызывать подозрение, что их в принципе
могли сломить в застенках гестапо. Но косвенные данные говорят о том, что этого
не произошло: открытие мемориальных досок и переименование улиц в честь героев
войны проходило тщательную предварительную экспертизу, после чего следовало
добро спецслужб. Наличие в Гатчине мемориала об отряде Григорина и улицы Андрея
Григорина косвенно свидетельствует о том, что экспертиза прошла успешно.
До самого 1969 года однополчане Григорина обращались в наградной отдел Президиума
Верховного Совета СССР с ходатайствами о присвоении ему звания Героя, и из военного
ведомства либо приходил отдающий чиновным смрадом бездушный ответ, либо следовало
хамское молчание.
После этих публикаций в архив Министерства обороны допустили военного журналиста
и писателя И. Г. Любецкого, которому удалось ознакомиться с некоторыми материалами
личного дела Григорина за №1145099. По Любецкому, анализ косвенных фактов говорит
о том, что Григорин был разведчиком ГРУ. Об этом свидетельствует хотя бы то,
что за три с половиной недели боев сотрудники СМЕРШ написали на Григорина восемь
доносов, где утверждалось, что он является немецким шпионом, т. к. были замечены
его ночные проникновения в расположение врага вместе с 5-6 солдатами, переодетыми
в немецкую форму, к тому же «подозрительный» командир хорошо владел немецким.
Да за один такой сигнал от СМЕРШ виновника ставили к стенке!
После ухода наших войск из Красногвардейска раздраженный Сталин и слышать не
хотел о чьих-то там подвигах. После прорыва блокады и освобождения Гатчины он
даже запретил возвращать городу прежнее название. Заслуги городов Ленинградской
области Волхова, Тихвина, Кингисеппа и Луги были отмечены боевыми орденами,
а Гатчина в наградных списках не числилась. В литературе постсталинского периода
при описании военных действий на Лужском рубеже ни слова не говорится о кровопролитных
боях вокруг Красногвардейска. Не исключено, что дело не в инерции авторов, а
в том, что в ходе разбирательства по «ленинградскому делу» 1949 года многие
архивные материалы были уничтожены.
Вот выдержка из письма Григорина старшему брату перед уходом на последний рубеж:
«Мои дорогие! Завтра артдивизион, в котором я нахожусь, отправляется на фронт.
Нового адреса пока сообщить не могу. Обо мне прошу не беспокоиться, я зря не
погибну, а если даже что и потребуется и других выходов не будет, то, по крайней
мере, дешево я свою жизнь не отдам. Ну, кажется, все. Ваш Андрей. 17.07.1941».
По своей сути подвиг Григорина и его бойцов стоит в одном ряду с подвигом 28
панфиловцев, стоявших насмерть в течение 4 часов под Малоярославцем в бою с
танками противника. Им всем присвоили звание Героев Советского Союза посмертно.
Разница между гатчинскими героями и панфиловцами в том, что командир первых
провел 2-3 дня в немецком плену, закончившихся для него казнью. Но были же 36
часов смертельной схватки на улицах Гатчины, позволившие нашим войскам зацепиться
за Пулковские высоты и решить судьбу Ленинграда!
Никто не забыт?!
Генрих Багиян
|