Рубен Ангаладян: поэт, философ, гражданин Рубен Ангаладян ( р. в 1947 г. в Джавахке ) – известный армянский философ и поэт, автор 10 книг и эссе: «Хорал» (1975 г), «Народ и государство»(1994), «Весь день» (1987 ) и других. Его произведения изданы на 11 языках в 15 странах мира. В 1997 году вышла в свет его книгаэссе «Слова для облаков» в Санкт Петербурге, а также США и Канаде.
Гость редакции Рубен Ангаладян любезно ответил на наши вопросы:
— Наш первый вопрос будет не совсем обычным… Рубен Саркисович, как Вы относитесь
к такому явлению, как Рубен Ангаладян?
— Сложно… Ведь он для меня загадка. Я еще многого от него жду и надеюсь, что
он будет надежным и ненавязчивым другом и собеседником. Мне даже большая часть
его биографии неизвестна…и не только в будущем, но и в прошлом. Скажем, года
2 назад в Канаде дочь моего друга, школьница и большая фанатка Интернета, вошла
в комнату, где мы с ее отцом беседовали, и тихо промолвила: «Вы говорили, что
у Вас очень редкая фамилия… Это правда?» Я ответил утвердительно, и девочка
продолжила: «Тогда почему Вы не говорили, что в Вашу честь названа птица на
Мадагаскаре…» Мы с ее отцом недоуменно переглянулись, а потом все вместе пошли
смотреть на эту птицу с Мадагаскара. Действительно, ее гордый, независимый вид
расположил меня, а друг уже читал название: Ангаладян. И эта загадка мной еще
не до конца разгадана. Вот такие бывают с ним приключения.
— В Вашем творчестве Вы обращались к теме народа и государства. Как Вы воспринимаете
понятия государство, государственность, патриотизм?
— К этому еще прибавьте национальный характер. Еще в 1997 году вышел мой труд
об идентификации армянского народа и назывался «Национальное самосознание».
Теперь по существу. Государство - это коллективный иммунитет нации. Государственность
- это воплощение определенной системы мышления и организации внутри национальной
жизни, то есть она определяет качество этого иммунитета. Самостоятельная выработка
иммунитета этой системой мышления и организации и есть модуль независимости
страны. От эффективности системы иммунитета мы узнаем, насколько внутренне сильно
и объективно в своих поступках государство, насколько точно оно выражает интересы
человека и общества, где достоинству и созиданию выделены все необходимые законодательные
пространства. И чем выше степень справедливости внутри селективных процессов,
чем слаженнее работа всех ветвей власти, работающих на каждого, тем меньше в
стране патриотизма. Чем выше голос патриотов, тем тревожнее и неблагополучнее
в стране. Лично я признаю патриотизм лишь на полях сражений.
— Долгое время Вы дружили с Левоном Тер-Петросяном еще до его президентства,
с другими лидерами постсоветского руководства Армении. В Ваших публикациях Вы
неоднократно критиковали лидеров Армении этого периода. Вы по-прежнему и по
каким причинам считаете, что они не готовы были руководить страной?
— Я не только критиковал, но объективно давал оценку происходящему, пытался
в меру сил достучаться до их самомнения и алчности. Если говорить образно, то
система власти в стране такова, что государственный ум в прислугах у бытовой
хитрости. И это создали они.
— Каким, на Ваш взгляд, должен быть президент Армении? И почему?
— Каждый избираемый на свой срок лидер государства в своих качествах должен
соответствовать масштабам и задачам, стоящим перед страной в этот отрезок времени.
Мне кажется, что Армения стоит перед такими задачами, такими проблемами, что
сбалансировать и позитивно решить их в пользу человека, исторической справедливости,
процветания нации и государства могли бы такие выдающиеся имена, как Анастас
Микоян или кардинал Агаджанян.
— Расскажите, пожалуйста, о Вашей первой поездке в Карабах, состоявшихся тогда
встречах и впечатлениях. Предчувствовали Вы как философ и поэт грядущие события
на этой земле? Видите ли Вы ошибки карабахского движения?
— То было осенью 1983 года. Выехали через Иджеван-Кировабад-Агдам. За рулем
был Тельман Тер-Петросян, а в салоне мы с Левоном. Многое в этой поездке меня
тогда удивило, скажем, наркотики и оружие в свободной продаже на базаре в Агдаме,
или льстивая любезность и хороший армянский у азербайджанского милиционера в
Шуше, или нераспакованные телевизоры в армянских деревнях - никто не желал быть
подключенными к Бакинскому ТВ. Меня сильно удивили приспособляемость, внешняя
мягкость, граничащая с покорностью, и молчаливое упрямство, решительность тамошних
армян. А то, что они прекрасные крестьяне, рачительные хозяева и мужественные
воины, я знал и раньше. Меня удивил их ничем не прикрытый атеизм, поголовно
они были некрещеные. Тогда же я понял, что всех карабахцев объединил угнетатель,
историческая общность и низкий уровень жизни. Не было у людей перспективы. Большая
часть молодежи покидала родной край. Отсюда, подавляющему большинству нечего
было терять. Что касается ошибок, то их за эти полтора десятка лет было совершено
много. Но главная в том, что у нескольких поколений армян убита надежда на справедливую
жизнь. А ведь 1000 лет наши предки мечтали о независимости, о счастливой жизни
на своей земле…
— Ваша книга «Слова для облаков» состоит из философско-поэтических эссе о мировой
художественной культуре и духовных поисках человека конца ХХ в. Из каких фрагментов
складывается целостная картина современного мира?
— Война цивилизаций – не выдумки Хантингтона, и я, как представитель поколения,
разрушившего СССР, и как армянский эссеист и философ, нахожусь на разломе этой
войны. Мне интересна динамика эстетических, мировоззренческих и мироощущенческих
проблем современности. ХХ век – удивительный и уникальный в своей культурной
биографии период в мировой истории. Возьмем, к примеру, сегодняшний культ тела.
После принятия христианства тело перестало занимать свое царственное положение,
как это было в античный период истории. Христианство разрушило и спорт, и лишь
в конце ХIХ в. Кубертен вновь вернул его человечеству. А в ХХ веке тело завоевало
полную свободу, стало доминирующим субъектом жизни, хотя и частью потеряло благородство
и честь. Что касается сегодняшней мировой западной культуры, то она в кризисе.
Сегодня эклектизм во всем. Часто встречаясь с экспертами крупнейших галерей
или музеев, издательств, университетов, я вижу их озабоченность нынешним положением
дел в собственном национальном искусстве, каждая из которых определяет уровень
мировых оценок в культуре. Здесь идет настойчивый поиск новых художественных
идей и форм, они сегодня для обновления и выхода из кризиса обращаются к локальным
культурам, к маргинальным творцам.
Сегодняшние великие культуры, а также богатые и развитые страны тратят огромные
усилия и деньги, чтобы на культурном рынке иметь свои приоритеты. В этой связи
интерес к армянской культуре огромен. Ведь наша культура стояла у истоков мировой
христианской цивилизации. И она жила и развивалась через тысячелетия в прямом
противостоянии (это крайне актуально в наши дни), в то же время она не исчезла,
не озлобилась, не попала под сильное влияние, а сумела понять и синтезировать
у других культур все необходимое. Ярчайший пример – Сергей Параджанов, синтезировавший
персидскую культуру 18-середины 19 вв. и современные тенденции Запада с армянской
художественной традицией. Повторюсь, интерес к армянской культуре огромный,
однако мы не готовы играть на артрынке. Плохо организованы. Особенно у меня
большие претензии к крупному капиталу. Он должен помнить, что на чужие деньги
национальную культуру не создать…
— Как по-Вашему, выгодно ли быть армянином?
— Вопрос крайне интересный… Национальная жизнь армян дала много полезного, но
и немало отрицательного. Позитивный опыт касается, скорее всего, выживаемости
каждого, а негативный – общественных отношений. Любой народ создает три системы,
или модели, взаимоотношений: семья, народ, государство. Возьмем у русских –
семья слабее народа, народ слабее государства; у развитых европейских народов:
семья слабее народа, народ равен государству; у евреев: семья слабее народа,
народ сильнее государства; у армян: семья сильнее народа, народ сильнее государства.
Все это о чем?
Что если у русских самое сильное звено государство, а у евреев народ, а высокоразвитые
страны Европы или США с Канадой сумели построить государство, близкое к общенациональному
характеру, то у нас самое сильное звено – семья. Мы, возможно, создали универсальную
модель семьи. Вот почему нам очень трудно принять и подчиниться общему. Мы это
«общее» с трудом вычленяем. Поэтому объединяемся лишь тогда, когда ситуация
«не на жизнь, а на смерть». У нас носителем армянства является тип человека,
«полагающийся на себя», через века он и выжил, закалялся и составляет основу
нашей национальной популяции. А такие с трудом объединяются…
Государство Армения – всегда ли будет самым слабым звеном? Это зависит, прежде
всего, от самих граждан, когда им удастся вычленить и показать проблему общих
интересов. Скажем, двойное гражданство выгодно и государству, и всей нации,
но референдум по данной проблеме власть проводит вкупе с иными непопулярными
вопросами… А это недопустимо.
— Какой Вы видите армянскую общенациональную идею?
— Для меня важна Армения, ее строитель - армянская нация, которая в подавляющем
большинстве живет в диаспоре. Я хотел бы, чтобы на рынке государственных систем
или иммунитетов Армения стала настолько привлекательной, конкурентоспособной,
чтобы из любой страны мира люди стремились попасть в нее, ибо их ожидает справедливая
и достойная жизнь. Обратите внимание, я говорю «люди», а не армяне. Это и есть
наша задача на долгие десятилетия. И никакая национальная идея тогда нам не
нужна.
Беседу вел Олег Арутюнян
|