Когда смолкает колокольня

Пожелтевшие страницы старых советских газет – если их склеить, получится книга, исторический роман о стране, которой уже нет. О городе, который строили люди, конкретные личности, которые и придали ему его лицо. Эти люди постепенно уходят, и с их уходом незаметно бледнеют и стираются и некоторые черты города, близкие и дорогие сердцу каждого ереванца.

...“В эту ночь Арамян почти не спал. Беспокойные мысли переносили его на стройку, он часто вставал с постели, ходил по комнате, ждал рассвета. С первыми лучами солнца был в Чарбахе, на территории Выставки достижений народного хозяйства республики...” Так рассказывает газета “Коммунист” от 29-го октября 1960 г. о строительстве Промышленного павильона комплекса ВДНХ, инженером-строителем которого был Арам Арамян. Необычный по своему архитектурному замыслу проект Джима Торосяна требовал нестандартного подхода к решению строительных задач, а потому ответственность за результат была возложена на конкретных людей, в том числе и на Арамяна с его умением творчески подходить к делу и опытом работы на строительстве гидросооружений. В газете подробно описан эпизод многомесячного труда, когда инженер, для обеспечения прочности конструкции, применяет совершенно новый метод, известный прежде только в гидростроительстве и вызвавший впоследствии восхищение у высокой московской комиссии...
Материал почти полувековой давности под заголовком “Дерзание”, возможно, грешит излишней патетикой в духе времени, но интересен тем, что в характере одного из героев автор выхватил именно тот нюанс, который знавшие его люди отмечают и по сей день. Беспокойство, свойственное Араму Арамяну, исходило от чувства личной ответственности за все, что он делал в своей жизни. И это не просто слова: в ту безликую советскую эпоху он был одним из тех немногих, кто ощущал себя сыном своей страны, своего города, а потому и относился к своей работе с требовательностью градостроителя и патриота. Это вызывало уважение у друзей, обязывало к активности подчиненных и порой раздражало руководство, но никому никогда не казалось наигранным. Он просто был таким, и бороться с этим было бессмысленно...

Арам Арамян рос со своим городом, и судьба его во многом отражает перипетии развития Еревана. Подающий надежды скульптор (барельеф Давид Сасунский, сделанный в 16 лет в мастерской Ерванда Кочара, был куплен Музеем истории Еревана), чью учебу в Ленинградской Академии художеств прервала Великая Отечественная война, он выбирает профессию архитектора-строителя, более созвучную послевоенной эпохе, и становится одним из первых студентов архитектурного факультета Ереванского политехнического института. Но интерес к сфере искусства у него не угасал никогда; поэтому, наверное, на протяжении всей жизни с ним любили общаться писатели и художники, чья жизнь в атмосфере соцреализма скрашивалась лишь редкими случаями адекватного восприятия со стороны госчиновников. Паруйр Севак, выбиравший себе друзей крайне избирательно, нашел в его лице единомышленника, с которым можно было беседовать не только о литературе, но и на «недозволенные» национально-патриотические темы, не опасаясь подвохов. Они были похожи внешне, это их тоже сближало. Когда Паруйр погиб, Арам собственными руками изготовил мемориальную доску и всю жизнь не мог смириться с гибелью друга...
Партийная карьера Арамяна служила, скорее, сопровождением его профессиональной деятельности, потому что в условиях выбора между работой и карьерой он всегда выбирал первое. Строительство Атарбекянской ГЭС началось, когда Арамян работал в отделе промышленности Ереванского горкома компартии Армении – многообещающая возможность для дальнейшего продвижения по партийной лестнице. Однако именно тогда он по собственному желанию ушел в энергетическую отрасль – запаниковавшее руководство горкома задним числом вынесло решение бюро о переводе Арамяна в отрасль регионального строительства для «усиления» последней. Три года, проведенные на строительстве гидроэлектростанций, послужили не просто вдохновением для неспокойной натуры, но и стали основой для признания в дальнейшем его профессиональных качеств

…Когда Арамяна назначили заместителем председателя исполкома Ергорсовета (1963-1973), за спиной у него уже были такие нашумевшие объекты, как станционные сооружения и жилой поселок Атарбекянской ГЭС в Раздане, Арзаканский, Гарнийский, Капуйт-Личский водоводы, пусковой комплекс Араратского цементно-шиферного комбината, комплекс ВДНХ Армении в Ереване, а также опыт работы руководителя строительства, начальника СУ Министерства строительства Армении, начальника Управления капитального строительства исполкома Ергорсовета.
60-е годы – Ереван рос и расправлял крылья. Усилиями коллектива института “Ереванпроект” был разработан новый генплан Еревана, согласно которому метро было признано самым удобным транспортным средством для обслуживания населения. При непосредственном и активном участии Арама Арамяна после непростых переговоров с союзным руководством началось проектирование, а потом и строительство Ереванского метрополитена. Арам работал по 16 часов в сутки, и когда надо было в кратчайшие сроки воздвигнуть стадион «Раздан», выбор вновь пал на него – будучи заместителем председателя Ергорисполкома, он одновременно был назначен руководителем строительства спортивного комплекса «Раздан». День у Арама начинался в 6 утра на стройплощадке. В 3 часа он уже был в горсовете, а в 8 вечера опять на стадион. До дому добирался за полночь. И через рекордный срок – 11 месяцев после начала проектирования(!) в мае 1970 года стадион принял первых зрителей. За стадионом последовало строительство Норкского жилого массива и многое, многое другое…
Успешное продвижение по служебной лестнице коллеги и современники Арама Арамяна объясняют теми качествами его характера, которые противоречат канонам карьеристов, но бросаются в глаза, помимо воли их обладателей: работоспособностью, любознательностью, творческим мышлением и отсутствием стремления угождать. Последнее как раз и явилось причиной его ухода с поста зампреда горисполкома в отрасль, специфика которой, на первый взгляд, не входила в область его компетенции. В 1973 г. он стал генеральным директором НПО “Астро” Министерства оборонной промышленности СССР, бывшего в прямом подчинении Москвы и состоявшего из небольшого конструкторского бюро с одним научным направлением – разработкой орбитальной аппаратуры для исследований астрономических объектов. При новом руководителе, сознававшем всю необходимость развития этой сферы производства для республики, появилось второе направление, позволявшее наблюдать космическое пространство с помощью наземных оптико-электронных средств. Тогда же стало возможным строительство еще одного инженерно-технического предприятия - НПО на окраине Еревана. А создание научно-производственного комплекса «Гарни», где, наряду с изготовлением оптики для оснащения обсерваторий, продолжалась разработка орбитальных аппаратов, способствовало увеличению масштабности исследований. Кроме того, под непосредственным контролем Арамяна был полностью достроен, оборудован и введен в эксплуатацию завод «Орбита» по производству отечественной электроники...
С советской эпохой Арамян распрощался, будучи заместителем министра коммунального хозяйства Армении, а годы перестройки (1987-1994) провел на должности начальника отдела Управления по охране и использованию памятников истории и культуры. Работал в Ереванском Политехническом институте...
Понятие “уйти на пенсию” воспринималось Арамяном достаточно спокойно, и не потому, что ему хотелось, наконец, отдохнуть. Просто, в отличие от многих, особенно – покинувших большие посты, он не боялся остаться на обочине жизни, ибо ему было о чем беспокоиться дальше. В стране происходили всякого рода реформации, которые не могли оставаться вне его внимания, активного вмешательства и, разумеется, не могли не вызывать в нем адекватной реакции. Самым болезненным для него стала «переделка» (как он сам называл) родного города - все то, что с официальных трибун озвучивалось как «современное градостроение» со ссылкой на «Таманяновские заветы». Градостроительство Арамян изучал всю свою жизнь, с генпланом Таманяна был знаком не понаслышке и созерцать, как уродуется Ереван, ставший за последние годы объектом для экспериментов, он не мог. Выступал по любому поводу, публиковался в прессе, едва только до него доходил слух о готовящемся очередном разрушении исторической ценности или возведении по чьей-то прихоти архитектурно неграмотно обоснованного сооружения. Частенько наведывался в Союз архитекторов – принять участие в обсуждении ситуации, а заодно пожурить тех, кто по долгу службы и велению профессиональной совести не имеет права молчать. Многие архитекторы, особенно старшего поколения, с грустью вспоминают его вдохновенные выступления, заводящие остальных и вселяющие оптимизм в случае, если кого-то одолевали упадочнические настроения. Он был уверен сам и убеждал других, что упорное, методичное и последовательное втолковывание городским властям законов архитектуры и функций градостроения обязательно приведет к нужному результату, тем более – совместными усилиями.
В градостроительстве Арамян разбирался лучше иного архитектора и никогда не сетовал на то, что по окончании факультета, в отличие от многих однокурсников, не занимался собственно архитектурой. Он воплощал в жизнь идеи, а это надо было еще суметь. В советские времена профессия зодчего ограничивалась созданием проекта, остальные этапы его осуществления зависели от других ведомств, в частности – строительных организаций. Таким образом, проектные институты и архитектурные мастерские лишались возможности контролировать дальнейшую судьбу собственных идей. И в этом смысле Арамян был своего рода отдушиной, ибо если за объект брался он, то архитекторы могли спать спокойно. Рядом с ним вообще люди чувствовали себя надежно, несмотря на его беспокойную натуру. И если попытаться свести воедино все рассказанное о нем, то выявляется главная причина его непреходящей активности в жизни – патриотизм, который не зависит ни от возраста, ни от политики, ни от смертельной болезни. 24-го апреля, за две недели до того, как покинуть этот мир, Арамян сказал, что должен принять участие в традиционном шествии в память жертв геноцида. Родные пытались его отговорить – он был очень слаб, но спорить с ним было бесполезно...
Энергичная, многосторонне образованная личность, яркий и ироничный рассказчик с широкой, подкупающей улыбкой, он был талантливым человеком, истинным патриотом, верным и добрым другом.
... В прошлом году мне довелось вместе с Арамяном делать материал о церкви Катогике в центре Еревана, которую собираются перестроить в резиденцию Католикоса. Арам Никитич был возмущен и расстроен нелепостью такой идеи. Эта тема ушла далеко за пределы архитектуры, потому что все происходящее в отечественном градостроении Арамян не мог воспринимать в отрыве от политической ситуации. И считал, что подобное возможно только в условиях, когда власть имущие, замаскировав свой провинциализм спесью, не удосуживаются «обратиться за советом к собственной культуре», когда храмы строились лишь по законам строительства храма и только руками тех, кто туда ходит...

Лилит Арутчьян