Конституцию реформировать необходимо

Председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин как грамотный юрист одно время полагал, что запрещать обсуждение возможности изменения Конституции нельзя. (“Моск.новости”, № 46, 9-15.12.03).

И был прав, ибо такой запрет есть прямое покушение на конституционные права граждан и нарушение самой Конституции, которая прямо предусматривает внесение поправок и соответствующую процедуру пересмотра конституционных норм.
С тех пор наш главный юрист успел перестроиться. Теперь он уже говорит, что “Конституцию следует не править, а интерпретировать. Любая Конституция не хороша, идеальных форм вообще нет. Но это не значит, что ее надо менять - что, у нас сейчас других задач нет? Надо эту приспосабливать к жизни - а жизнь к ней” (“НГ”, 01.03.04). Приехали!
Идеальных текстов законов действительно не бывает, но любому юристу известно правило законотворчества, согласно которому законодатель должен стремиться к тому, чтобы текст закона не был двусмысленным и позволял обходиться без “различных толкований” и “приспособлений”, дабы не быть тем самым дышлом, которое куда повернул, туда и вышло. Идеала нет, но стремиться-то к нему никогда не вредно.
Спас или не спас Россию ”акцент на полномочиях президента”, как утверждает Зорькин, - это вопрос риторический, доказать ни того, ни другого нельзя, поэтому лучше вывести его за пределы дискуссии о Конституции как совершенно для неё бесплодный.
А вот о балансе полномочий между властями говорить надо, только не в плоскости его “восстановления”, а в целях его установления, ибо сама Конституция 1993 года о равновесии властей, без которого разделение властей - пустой звук, ничего не говорит, так что “восстанавливать” нечего, равновесие властей нужно ещё вводить в конституционный текст, дабы покончить с самодержавием, которое реализуется у нас де-факто путем вского рода приспособлений и ухищрений. И делать это надо наряду с утверждением принципа и механизмов ответственности всех властей перед носителем суверенитета, каковым Конституция провозглашает все-таки народ, а не главу государства и даже не парламент. Я не предлагаю ликвидировать сильную президентскую власть, о которой печётся председатель Конституционного суда, я веду речь лишь о том, чтобы не менее сильными были власти законодательная и судебная, а главное - само гражданское общество, через которое народ только и может осуществлять свой суверенитет.
Стабильность общественно-политического строя не может быть обеспечена, когда депутаты практически никак не зависят от избирателей, а половина их вообще подчиняется только своим партийным вождям. Исправить этот нонсенс можно только путем введения в текст Конституции нормы: депутаты Государственной Думы избираются по одномандатным округам на основе мажоритарной избирательной системы в два тура и могут быть отозваны избирателями в случае установленного несоответствия своему статусу, прописанному в избирательном законе. Вот тогда в Думе не будет безответственного партийного охвостья, даже неизвестного избирателям, а депутаты начнут думать, прежде чем принимать антинародные законы и манкировать заседания Думы. Сами наши бесподобные парламентарии этого не допустят ни за что, о чем ярко свидетельствует голосование по соответствующему проекту фракции КПРФ в марте 2004 года. Поэтому право отзыва нужно записать именно в Конституции, не оглядываясь на другие страны, устойчивые демократические традиции которых оставляют регулирование этого вопроса за избирательными законами и регламентами законодательных органов.
Стабильность государственного строя не может быть обеспечена и при безответственном правительстве, которое не контролируется законодательной властью и даже не отчитывается перед ней. Пусть правительство продолжает подчиняться президенту, но оно при этом должно зависеть еще и от Федерального Собрания. Причем всё правительство, а не его обрубок без силовых министров. И это надо тоже обозначить в Конституции, указав основные формы такой зависимости, включая подотчетность правительства в целом и отдельных министров перед парламентом (интерпелляции, резолюции порицания, вотум доверия и недоверия, парламентские расследования и т.п.).
Важнейшим условием стабильности демократического строя является и независимое правосудие, которое может стать таковым только в том случае, если будет обеспечена ответственность исполнительной и законодательной властей и материальная самостоятельность судов, их финансовая независимость от исполнительной власти, обеспечиваемая специальной строкой в госбюджете.
Принцип ответственности должен быть распространен в конституционном порядке и на все нижестоящие государственные органы.
Всеобщая безответственность властей, заложенная в самой Конституции 1993 года (потому она и устраивает нынешнюю власть), заражает и широкие слои населения, которые все больше прислушиваются не к голосу совести и здравого смысла, а к фашиствующим демагогам, пользующимся полной безнаказанностью. Положить этому конец можно, только утвердив ответственное отношение властных структур к своим обязанностям перед народом.
Трудно согласиться с г-ном Зорькиным, когда он говорит, что наша Конституция является сводом главных правил прямого действия и тем самым якобы тоже обеспечивает стабильность. Что же это за прямое действие, если местные административные органы могут безнаказанно игнорировать фундаментальное правило, гласящее (см. п.3 ст.6 Конституции), что “гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства”? У нас милицейские органы отказывались менять паспорта российским гражданам, которые оформили свою принадлежность к российскому государству десять лет назад в посольствах РФ в странах СНГ в полном соответствии с тогдашним Законом о гражданстве РФ. В результате очень многие граждане РФ были лишены гражданства и оказались вынужденными начинать все сначала.
Бывший до недавнего времени российским омбудсменом Олег Миронов на соседней странице того же номера “Московских новостей”, где опубликованы откровения г-на Зорькина, утверждает, что далеко не все нормы Конституции воплощаются в реальности. Но ведь это тоже опрокидывает тезис председателя Конституционного суда о якобы “прямом действии” Основного закона. Значит, есть над чем поработать, чтобы довести принцип прямого действия до такого состояния, когда за его нарушение начнут привлекать к ответственности невзирая на лица.
Я не ратую за парламентскую республику, хотя г-н Зорькин и тут лукавит, когда говорит, что ему неизвестны “большие страны”, которые бы “устойчиво и успешно проходили свой исторический путь в политической системе парламентского типа”. А что, разве Великобритания не относится к системе именно такого типа? Это - конституционная монархия, но монархия там - дань традициям, король или королева - чисто декоративные фигуры, а хозяин в стране - парламент. И ничего, неплохо функционирует эта система на протяжении веков.
И французский пример просвещенного авторитаризма де Голля в условиях сильной президентской власти отнюдь не говорит против парламентаризма, ибо французы нашли удачное сочетание президентской власти с эффективным парламентом, поэтому Франция - отнюдь не чисто президентская, а президентско-парламентская республика, что признает и сам г-н Зорькин вслед за теми, кто давно уже пользуется этим понятием для обозначения французского государственного строя. Ещё важнее то обстоятельство, что деголлевский авторитаризм во Франции наложился на развитую демократию, а главное - на демократические привычки, традиции, правосознание граждан, на живое и активное гражданское общество, и только поэтому не привел к фашизации страны. Но авторитаризм опасен там, где до введения режима личной власти не было парламентской республики, где нет подлинной демократии, где нет устойчивого гражданского общества, где население не сумело превратиться в суверенный народ, способный трезво смотреть на вещи и отстаивать свои интересы, выбрасывая всяких фюреров на обочину политической жизни, а не выбирая их в карманный парламент, холуйствующий перед исполнительной властью.
Вот почему настоятельно необходима реформа Конституции, прежде всего в той ее части, которая описывает государственные стуктуры.
Да не все так уж идеально и в области прав человека, которым очень легко сделать харакири путем введения чрезвычайного положения и применения статьи 56. Эту статью уж точно надо менять в сторону сужения круга прав и свобод, подлежащих ущемлению в условиях чрезвычайного положения.
То, что сейчас можно слышать спекулятивные, конъюнктурные, неграмотные суждения по поводу реформы Конституции, отнюдь не дает основания откладывать серьезную дискуссию на потом, как предлагает г-н Зорькин, руководствуясь неким “конституционным патриотизмом”, принципом, который нормальной юриспруденции неведом. Председатель Конституционного суда призван не охранять Конституцию, как заявляет г-н Зорькин, а добиваться соответствия действующей Конституции законов и практики властей, о чем он хорошо знает. Охранителем Конституции выступает ее гарант, каковым является глава государства. Но сам-то Зорькин до недавнего времени признавал виртуальную возможность “высокопрофессионального разбора” в целях “конституционных трансформаций”. Зачем же откладывать такой разбор до греческих календ?
Общеизвестно, что наша Конституция не отличается безупречной легитимностью, ведь в 1993 году референдум фактически недобрал голосов и, следовательно, не может считаться состоявшимся. Не случайно даже Бурбулис назвал эту Конституцию “протащенной через задницу”(“Лит.газета”,№ 8, 25.02 - 2.03.04). Пока такая Конституция будет оставаться в полной неприкосновенности, у нас не будет ответственных властей и ответственных избирателей, у нас будет царить правовой беспредел и произвол чиновника, а на всём этом паразитировать не “конституционный патриотизм”, а национализм в худшем виде, который потянет страну к обыкновенному фашизму. Достаточно посмотреть и послушать некоторых победителей прошедших выборов в Думу из числа национал-патриотов.
Дискуссия вокруг демократической реформы Конституции может стать ядром идеологии, на базе которой станет возможным реальное объединение демократических сил и просвещение народа с целью отвоевать его у бюрократов и фашистов во имя его собственного цивилизованного будущего. Конкретной же целью такого объединения и просвещения должны стать действия, направленные на созыв Учредительного собрания, ибо только оно в состоянии преодолеть сопротивление всей властной верхушки предлагаемым изменениям Конституции.
Вот почему требования серьезного обсуждения Конституции с целью ее существенного пересмотра прежде всего в той части, которая посвящена государственным, властным структурам, вызывают ожесточенное неприятие со стороны самых разных слуг нынешней власти, к числу которых относится, в частности, и советник Конституционного суда, член этого суда в отставке Тамара Морщакова. Эта дама за годы своей деятельности в Суде так свыклась с текстом ельцинской Конституции, что утратила всякую способность критического отношения к ней. Вслед за Зорькиным она настаивает на якобы прямом действии Основного закона (см.“Новое время”, № 51, 2003), хотя провозглашенное правило не есть еще правило действующее. А у нас как раз тот случай, когда оно не действует. Она договорилась и до утверждения, будто бы у нас есть независимая судебная система, и ... оказалась в числе 10% населения, верующих в “басманный”, то бишь шемякин, суд, в то время как независимость нашего суда отрицается остальными 90 % населения (Там же, с.11). По ее мнению, “в Конституции нет пробелов и нет противоречий”. Думаю, однако, что тут как раз прав Зорькин, исходящий из общепризнанной истины: идеальных законов не бывает. И безответственно поступают не те, кто “вбрасывает в общество идеи об изменении Конституции”, как изволит выражаться г-жа Морщакова, а она сама, слепо повторяя возражения против пересмотра Конституции с тем, чтобы ее текст оставался неприкосновенным. Именно те, кто “вбрасывает”, и поступают ответственно, ибо они хотят отобрать Конституцию из рук узурпаторов и вернуть ее суверену в лице народа, который только и вправе корректировать Основной закон государства.
Ну, что Морщакова в тогу охранительницы конституционного текста обрядилась, это еще понятно: она всегда при власти, от нее кормится, ей служит. А вот зачем дифирамбы порочному тексту, обеспечивающему законное утверждение авторитарного режима в демократически недоразвитой стране, начали петь некоторые наши демократы, включая “яблочников” и даже г-жу В.И. Новодворскую (“НВ”, №50, 2003), уму непостижимо. Кстати, к сведению тех правозащитников, которые боятся трогать текст нашей Конституции из-за ее правозащитных статей: во французской конституции нет перечисления прав человека, но во Франции они как раз соблюдаются; в советских Конституциях права перечислялись, но как они соблюдались, мы знаем; в российской Конституции права человека ой как хорошо прописаны, только что в этом толку; к тому же достаточно запустить в ход статью о чрезвычайном положении – и капут всем основным нашим правам. Без политического режима, покоящегося на равновесии и ответственности всех властей, провозглашение прав человека - пустой номер. Вывод: надо менять режим, и путь к этому - через конституционную реформу, осуществляемую не нынешним парламентом (он на это не способен), а Учредительным собранием, созыв которого можно навязать путем проведения соответствующего референдума с четко поставленными целями и недвусмысленным мандатом для его членов.
Вот чем бы заняться “Комитету 2008”!
Всё остальное - от лукавого.

Владимир Ступишин