Сандра Рулофс: «Я горжусь моими грузинами…»

Президент Грузии Михаил Саакашвили в начале июля находился с визитом в Москве, чтобы обсудить с российским руководством проблемы взаимоотношений Тбилиси с автономной республикой Южная Осетия и способы их разрешения.Жена грузинского лидера голландка Сандра Рулофс-Саакашвили, активно занимающаяся благотворительной деятельностью, сопровождает Михаила Саакашвили в Москве. В пятницу, 2 июля, с первой леди Грузии побеседовал главный редактор московского бюро русской службы Би-Би-Си Константин Эггерт.

— Вы являетесь женой одного из самых интересных руководителей сегодня на постсоветском пространстве. Вы при этом ощущаете себя только женой, только общественным деятелем или в какой-то степени политиком?
— Я всегда старалась не вмешиваться в политику, но, конечно, политика везде, на каждом шагу. Так что иногда мне трудно не вмешиваться в политические дела. Иногда я встречаюсь с людьми, у которых есть какие-то политические интересы. Или они просят меня передать какую-то просьбу мужу. И я должна всегда улыбаться, конечно. Когда я знаю, что это люди из оппозиции или из национального движения, я хочу быть нейтральной, но это, конечно, иногда трудно.
— Просьбы Вы передаете?
— Конечно, передаю, но там очень много просьб. Но то, что важно для президента, это уже он сам и его канцелярия должны решать. Это не я, и я не буду настаивать на том, что вот с этим человеком обязательно нужно встретиться.
— Ваша миссия в Осетии, с одной стороны, была гуманитарной по сути, а с другой - была многими воспринята как акт политический. У Вас есть чувство риска? Вы ведь рискуете, отправляясь в такие точки. Что Вы чувствуете при этом?
— Надо сказать, что это было первое июня, когда был День защиты детей, и я хотела поехать в Цхинвальский район, через Цхинвали, чтобы передать подарки осетинским детям и грузинским детям. Мне сказали, что там не будет проблем. И я была очень удивлена.
Я, конечно, подумала, что если нас так не пропустят, то, может быть, надо найти другой путь. И мы его нашли, как вы знаете. Так что мы сделали то, что мы хотели. И я думаю, что для тех людей, которые в этой деревне нас ждали больше двух-трех часов, это был очень важный шаг, и они это оценили. Я поняла потом, что эта поездка не была без риска. Но когда я все это делала, на тот момент я ничего не боялась. Я хотела делать свое дело и сделала.
— Вы - человек западной культуры. И живете в одной из самых неспокойных стран постсоветского, посткоммунистического мира. Многие считают, что эти страны обречены очень долгое время оставаться недемократичными, не становиться нормальными экономиками и прозябать на периферии мировой политики и экономики. Вас охватывает иногда пессимизм при взгляде на Грузию?
— Надо сказать, что у меня был какой-то пессимизм до революции. В 2003 году, и в 2002 даже, у меня был какой-то пессимизм. Я думала - что происходит в Грузии? Коррупция увеличивается, люди уезжают в очень большом количестве. И я искала выход для них. И я думала, как им помочь, как сделать так, чтобы они не потеряли надежду. Я все время работала в гуманитарной сфере и в образовании, и я все время хотела придать им надежды, чтобы они не потеряли ее. Я тоже с вами, я тоже здесь. У меня, если я захочу, есть Голландия, которая меня ждет и где все комфортно. Но я тоже здесь, и я не теряю надежду.
И уже в 2003 году, в ноябре, после выборов в октябре, уже стало ясно, что эти надежды нашли свой выход и вылились в массовые протесты. И я очень горжусь моими грузинами, что они так долго и с такой большой мотивацией там стояли, неделями. Они требовали и получили то, что хотели. Я ими очень горжусь.
— То есть надежда у Вас не пропадает?
— Нет, нет. И вообще сейчас люди возвращаются в Грузию. Последние выборы были демократическими. Можно сказать, что какая-то стабильность уже есть. И я думаю, что эта тенденция уже переходит на Армению и на Азербайджан. И я очень рада.
— Вашего мужа и Вас в России, да и не только в России, многие воспринимают как новое лицо даже не только Грузии, а чуть ли не всего Южного Кавказа, которое обращено на Запад. Когда Вам говорят такие вещи, что Вы ощущаете?
— Я думаю, да, можно сказать: европейское лицо. Там есть, конечно, тоже влияние Америки. Нельзя забывать, что там есть две стороны, откуда к нам приходит очень много помощи. Я, как иногда говорят, символ Европы. И я думаю, что Мишико, я все-таки скажу Мишико, тоже член европейской семьи. Он был в Совете Европы, он в Италии, в Финляндии, в Норвегии обучался, у него жена голландка, и так далее. Он владеет английским, французским, испанским. Так что вообще у него действительно есть европейская ориентация.
— А Россия? Вот как раз в России многие политики и общественные деятели очень боятся этой ориентации и говорят, что Грузия от России никуда не уйдет…
— Россия - это тоже Европа. Я так считаю. Это очень большое пространство. Я думаю - это Евразия, но это можно считать вместе.
— Сейчас, после того, как президент Саакашвили одержал несколько политических побед подряд, многие из тех, кто наблюдает за политической жизнью на Кавказе, стали говорить о том, что такой высокий уровень общественных ожиданий, когда общество ожидает едва ли не чуда от президента, очень трудно поддерживать. И более того, многие говорят о том, что, если что-то не удастся, это будет очень серьезным ударом по престижу. Вы как семья, как жена не боитесь этого?
— Не боюсь. Не боюсь потому, что он тоже мой президент, и я тоже возлагаю на него свои надежды, надежды своего ребенка и надежды нашего народа. Я не боюсь, но я понимаю, что можно ожидать трудностей в будущей политике Грузии. Но я думаю, что у людей сейчас есть энергия, у них есть какой-то резерв. И я думаю, что они могут ждать еще немного, потому что трудности, стоящие перед нами, не будут решены через неделю, через две недели или через два месяца . Я думаю, что грузинский народ понимает, что мы на правильном пути, и, я думаю, у них есть поддержка и терпение.
— Ваша мечта, когда Михаил Саакашвили перестанет быть президентом Грузии, кем бы Вы хотели его видеть? Он еще молодой политик...
— (Смеясь) На инаугурации, вечером, мой девятилетний Эдуард меня спросил, есть ли также президенты континентов или мира вообще! Так что он проявил амбиции в отношении отца. Это мне очень понравилось!