Упоительная живопись Наиры Акопян

Так живописец Наира Суреновна Акопян говорит о себе: «У меня две родины — Армения и Россия». Россия и Армения в сердце художницы отнюдь не отвлеченные патриотические символы, это сама жизнь, конкретная реальность, человеческая судьба, которая с ранних лет определила равную и непредвзятую привязанность ко всему, что составляет гордость армянина и русского.

Вначале Наира прошла годы серьезного, плодотворного ученичества в Московской средней художественной школе при МГХИ имени В. И. Сурикова. Школа эта, открывшая свои двери за два года до начала Великой Отечественной войны для юных дарований из всех уголков огромной и единой страны, представляла собой не только высококлассное учебное заведение, но и особую среду творчества, товарищества, трепетного отношения к искусству.

Наира, учившаяся в школе в послевоенные годы, с большой теплотой вспоминает первых своих учителей Сергея Павловича Михайлова и Василия Михайловича Бокова. Живопись художницы 1948—1950 гг. непривычно сдержанна по цвету, гармонически спокойна. Но в ней уже заложены основные качества будущего автора броских по цвету, ритмически неистовых натюрмортов и пейзажей...
С полученным профессиональным началом и сложившимся идеалом творчества, успешно пройдя необходимый конкурс работ, в 1951 году Наира Акопян продолжила образование в Суриковском институте, где училась среди будущих мастеров так называемой московской школы живописи.

Ее пейзажи и этюды послеинститутского периода содержат терпеливую приверженность строгим реалистическим традициям МГХИ. И в то же время, собственное мировосприятие, крепнущее лирическое чувство, подлинную живописную тонкость, живой интерес к натуре.

Подобные качества в художнице с должным педагогическим тактом воспитывали Михаил Курилко и Геннадий Королев. Первый из них, в мастерской которого Наира делала дипломную работу, сумел угадать в воспитаннице призвание к живописи и, утверждая историческую тему диплома, помог сохранить ей пробуждающуюся творческую индивидуальность. С интересом работала Наира над эскизами из далеких легендарных времен, выполнив шесть роскошных декоративных композиций о царе древней Армении «Ара Прекрасном» и трагической любви к нему царицы древней Ассирии Семирамиды (Шамирам).
Живописцем же в подлинном смысле этого слова Наира стала на этюдах в Подмосковье, в работе над пейзажем, натюрмортом, автопортретом.
Жизнь подарила художнице и другие добрые воспоминания. Самое сильное из них — Мартирос Сергеевич Сарьян. Для Наиры священны и незабываемы прогулки с «варпетом» по Москве, встречи в Ереване.

Так же молода и щедра была живопись мастера. Он первый в изобразительном искусстве воплотил многогранный образ Армении, наделив его общечеловеческим смыслом, сделав его близким и понятным каждому. Потом приходили другие певцы армянской земли и вольно или невольно продолжали традицию Сарьяна.
Следуя своему идеалу в искусстве, и Наира Акопян внесла собственные интонации в живописную мелодию о родной Армении. Ее полотна полны очарования вдохновенной импровизации, бескрайней радости жизни и щедрости человеческих чувств.
Сохранить аромат родной земли, воссоздать ее драгоценную частичку среди неяркого быта московской квартиры художнице помогают изобретательность и фантазия.
Работы, выполненные Наирой Акопян в 60-е годы, отмечаются повышенным декоративизмом, условностью цвета, плотным контуром силуэтов, четким ритмическим строем цветовых пятен. Произведения двух последних десятилетий освобождены от гобеленно-плоскостной манеры, обрели развернутость пространственных планов, композиционную собранность и завершенность.
Художница любит писать традиционный для живописи сюжет — окно. Подоконник заполняют различные по конфигурации объемы плодов, букеты, вазы, а за окном в легкой дымке предстает живой фрагмент обобщенного пейзажа.
Сочетание мягкой пластики окутанного светом ландшафта и сочно выписанных элементов натюрморта создает не только впечатляющий живописный эффект, но и широкие ассоциативные связи величавого мира природы и интимной среды дома, повседневного человеческого существования.
Это живое пронзительное впечатление от предметного мира художница умеет передавать изысканно, артистично, свежо. Ее натюрморты отличаются предельно густым заполнением фона. Так и кажется — введи в композицию еще один, хотя бы очень мелкий, предмет, и живописное сцепление форм, силуэтов, оттенков нарушится непоправимо. Но мастерство автора оберегает бурный, почти избыточный натюрмортный мотив от «лишнего веса», случайных наслоений, необязательных мелочей.
Весенние и осенние композиции являют собой две грани бытия: трепетное рождение новой жизни и щедрая урожайная ее пора. Эти особые состояния разграничены с помощью характерной гаммы, соответствующей воздушной среды, уровня декоративности. В весенних натюрмортах воплощена легкая прозрачная атмосфера, цветы и вазы обозначены нежно и хрупко. Эти полотна тяготеют к пленэрной европейской традиции, тогда как в осенних натюрмортах бушует чувственное темпераментное начало именно армянской живописи, как правило, не склонной к полутонам и нюансам.
Расставаясь с замкнутой, словно лабораторной, атмосферой натюрморта, Наира Акопян идет навстречу богатству впечатлений, быстрой смене состояний, пестрому калейдоскопу сюжетов, присущих работе над пейзажем с натуры и по памяти. И тут образ родной Армении причудливо преломляется в десятках лирических мотивов. Красота и своеобразие края получают зримые черты, проникновенное воплощение в полнозвучных ландшафтных мелодиях живописной сюиты.
Есть у нее небольшая живописная серия «Чинары», где само название указывает на главных персонажей пейзажных композиций. С каким-то почти детским восторгом Наира пишет это сильное, исполненное суровой красоты дерево, в тени ветвей которого в жаркий полдень может разместиться целый шумный многолюдный базар.
Мы наблюдаем настоящий праздник весны: марево зеленеющих склонов, ослепительная синева неба, дружное полыхающее цветение персиковых, грушевых, абрикосовых деревьев. Вспышки цветовых пятен на матовом фоне, крупные силуэтные акценты в центре полотна, обильное свечение и мерцание воздуха, тонкие тональные перетекания создают прелесть весенних состояний, добавляют образу Армении редкое праздничное очарование.
От солнечных полуденных картин Наиры Акопян глаз может отдохнуть на ее своеобразных живописных ноктюрнах. Она любит писать лунную ночь в Джермуке, применяя лаконичную пастозную манеру изображения.
...Кажется, что в квартире старого арбатского дома пейзажи и натюрморты Наиры Акопян воспринимаются особенно остро, необычно сильно; каждый новый холст художницы, открывающийся взгляду гостя, сулит встречу с волшебным далеким краем, вольным миром природы, с дивными по красоте дарами армянской земли. А главное — встречу с упоительной живописью оригинального и искреннего художника Наиры Акопян.

Никита Иванов