Зулейка-Дочь Александра

«Не правы те, кто считает, что Тбилиси безнадежно утрачивает лишь ему присущий шарм, теряет свое лицо. Сказочному городу быть, пока в нем живут такие подвижники, как гениальная при жизни ГАЯНЭ ХАЧАТУРЯН, ни на кого другого не похожий РОБЕРТ КОНДАХСАЗОВ и, бесспорно, достойная продолжательница творчества несравненного АЛЕКСАНДРА БАЖБЕ-УК-МЕЛИКОВА - его дочь и любимая модель ЗУЛЕЙКА.

Именно они являются хранителями того неповторимого тбилисского армянского духа, который отличает нас, наделяет едва уловимыми и вместе с тем легко узнаваемыми чертами, благодаря которым нас ни с
кем не спутаешь»

Михаил Татевосов, президент Союза армян Тбилиси

Время, уходящее в прошлое, оставляет нам идеи и формы, по-особому одухотворенные большими Мастерами. Много лет назад, гостя в Ереване, я приобрел книгу Тельмана Зурабяна «Волны счастья», посвященную тбилисским армянским художникам. Прочитав ее запоем, на следующий день приобрел еще полдюжины экземпляров и по приезде в Тбилиси раздарил их своим близким, спеша поделиться с ними радостью о ставшем откровением. Тогда среди множества чудесных иллюстраций почему-то запала в душу «Сидящая Зулейка в белой шали» кисти Александра Бажбеук-Меликова. Позже на вернисажах я неоднократно встречал откуда-то очень знакомое и необыкновенно доброжелательное лицо улыбчивой женщины с неизменной густой челкой над выразительными армянскими глазами. Но вплоть до нашего личного знакомства мне и в голову не приходило, что она - та самая романтическая Зулейка в белом с полотна неповторимого Баж-беука-старшего.Александр Бажбеук-Мели-ков - фигура в истории армянской живописи равновелико одаренная и одновременно трагическая. Ему было суждено пройти тем же тернистым путем, которым шли многие его великие предшественники. На его долю выпали и участие в сражениях на полях первой империалистической, и послереволюционные разруха и голод, и унизительный пресс бери-евских стукачей, проявлявших повышенный интерес к его петербургскому прошлому. И всегда безденежье, и всю жизнь неистовая работа в единственной комнатенке в ветхом доме, в котором ютился с женой и двумя очаровательными дочурками, скрашивающими унизительный быт Мастера. Он много писал своих девочек-Л авинию и Зулейку, и на всех полотнах перед нами -счастливые дети счастливых родителей: мерзости быта оставались за кадром. Самые яркие впечатления не стираются из памяти и спустя десятки лет. Недавно бывшие одноклассницы Зулейки признались ей в том, как радовались ее частым пропускам занятий, что давало им повод лишний раз посетить ее на дому, куда их подсознательно влекла особая, одухотворенная аура. И кто из них тогда мог знать, что зачастую причиной мнимой болезни были частые сеансы, во время которых Зулейка позировала отцу для очередного портрета, теперь признанных шедев-рами и составляющих гордость многих музеев мира.

Разглядев в Зулейке божью искру, отец не настаивал на необходимости академического образования. Считал, что ее непосредственного участия в его творческом процессе вполне достаточно, чтобы вырасти в большого самобытного мастера. Одновременно не настаивал, чтобы Зулякопировала его манеруписьма, что у нее, впрочем, блестяще получалось. В результате этого вдохновенного творческого содружества тбилисская художественная школа получила оригинального мастера, работы которого невозможно спутать с полотнами других художников. Ее манера заполнять холст палевым соцветием легких мазков, сквозь которые едва угадываются изящные женские силуэты, волнует и оставляет возможность домысливать сюжет и образы загадочных бажбеуковских героинь.Зулейка, дочь Александра, как и отец, мучительно расстается со своими детищами, когда приходится отдавать их в чужие руки. Каждый раз молит Бога, чтобы они попали добрым людям, а не кочевали из дома в дом. Иначе и быть не может, ведь Баж-беуки, в отличие от многих удачливых ремесленников, вкладывают в свои детища частицу своей тбилисской души, которая при бережном отношении к ней вернет каждому сторицей.

Артэм Григоренц