«Тихий гений» Ваграм Гайфеджян

Книги, как люди, - у каждой своя судьба, свои условия созревания, своя возможность занять некую нишу, открыть что-то новое или промелькнуть над горизонтом, не оставив следа...Одни рождаются в тиши кабинетов, и их ждут нетерпеливые издатели, чтобы придать им достойный вид и, облачив в одежды, выпустить навстречу читателю. Другие рождаются в муках, вынашиваются многими десятилетиями, для их появления на свет приносятся многие жертвы. Но зачастую именно такие трудно рожденные книги и являют собой открытие, которому давно уже нужно было появиться в общественной жизни.

И вот она перед нами роскошный трехъязычный фолиант (русский, армянский, английский) с суперобложкой, воспроизводящей декоративную композицию Гайфеджяна, со строгим и красивым светло-серым переплетом, имитирующим кожу, с огромным количеством цветных иллюстраций (более 150), с прекрасным научным аппаратом, с увлекательным фоторядом, показывающим долгую жизнь художника, его родных, друзей, соратников, учеников. Кроме этого, изданы три блока цветных открыток, которые можно дарить, которыми можно любоваться. Дело, которому Эллен Гайфеджян посвятила жизнь, завершено.

Она увековечила память своего отца, своего кумира, художника, так нуждающегося в своем авторе. Она сберегла его работы, она написала о нем исследование, она ввела его имя в обиход армянского, русского и мирового искусствознания.
Между тем л итературн ая судьба этого замечательного художника удивительна. Выпускник Лазаревского института восточных языков, окончивший юридический факультет Московского университета, учившийся в Московском училище живописи, ваяния, зодчества, директор первого художественного училища Армении, художник, педагог, исследователь и популяризатор искусства Ваг-рам Гайфеджян оказался на периферии внимания армянских искусствоведов и вовсе неизвестен (или почти неизвестен) за пределами Армении. Размышляя над этим странным феноменом, один из авторов предисловий к книге Николай Котанджян пишет: «...Причина нашей общей инертности в осознании такого замечательного явления, как искусство В.Гайфеджяна, в странной особенности нашего национального характера. Нам нужна лишь одна икона для поклонения. Тень великого Сарьяна заслонила для нас творчество ряда выдающихся армянских художников, в том
числе и В.Гайфеджяна»

Я не смею спорить с замечательным армянским искусствоведом, однако мне кажется, что дело и в личности самого художника. Все, кто знал его, кто учился у него, говорят о его «умиротворенности, спокойствии, уравновешенности» (Рубен Адалян. Из предисловия). Генрих Игитян назвал его «тихим гением». Он пишет: «Скрытая от огней рампы его внутренняя жизнь была озарена светом искусства. Оно было его утешением, его единственной музой, его всепоглощающей страстью». Так, может быть, дело еще и в этом? Может быть, его искусству суждено было быть скрытым на какое-то время от глаз, чтобы сегодня возникнуть перед нами во всей красоте и блеске, в переливах солнечных бликов, ярко живописующих его напоенную светом Родину? И, может быть, есть что-то знаковое в том, что открыла для нас эту блистательную фигуру его дочь. Такое нечасто случается.

Творческий путь Гайфеджяна складывался неординарно. Он начал с абстракций - его абстрактные композиции датируются 1900 - 1906 гг. Следовательно, он один из первых художников этого направления в России. Небольшие по формату, эти работы наполнены светом, их теплая цветовая гамма вибрирует, как будто дышит, на сложном живописном поле вспыхивают огоньки. Композиция позволяет увеличить эти маленькие листы бумаги или кусочки картона до размеров стены, представить их эскизами неосуществленных росписей. Эллен Гайфеджян справедливо находит в них связь с народным армянским искусством: ковроделием, резьбой по камню, украшениями на металле. Неслучайно несколькими годами позже К. Коровин приглашает его к работе над декорациями к спектаклям Большого театра

Учеба у В. Серова, К. Коровина и других корифеев русской живописной школы обращает его к фигуративному искусству - в его декоративных композициях начинают проявляться женские фигуры: пронизанные движением, будто несомые ветром, они выступают из сложного цветового фона - и снова растворяются в нем.

В начале 1910-х годов Гайфеджян пишет картины, герои которых сидят в кафе, гуляют в парке, выходят из интерьеров на освещенную огнями ночную улицу («В кафе», «В трактире», «После бала», «В парке», «Танец Соломен» и др.). В этих работах художника по-прежнему интересуют проблемы света и цвета, россыпь огней на ярких женских одеждах, цветы в их руках и волосах. Он не анализирует характеры. Общая атмосфера радостного цветения живописных оттенков, цельность цветового решения полотна, некоторая театральность - таковы задачи его произведений.

Даже в портретах он больше интересуется аксессуарами, чем личностью модели. Так, в портрете К. Петровой (нач. 1910) цветы на юбке как будто столь же объемные, как и в букете, который она держит, светлый пейзаж за ее спиной - все нарядно, красочно и более привлекает внимание, чем лицо героини. В стремлении к живописи цветом, к созданию ощущения окрашенного воздуха видно влияние постимпрессионистов, и в первую очередь К. Коровина.

В 1912 году Гайфеджян покидает Москву, где прожил более 20 лет, и возвращается в родной Ахалцих, небольшой городок, где не было электричества, радио. Зато здесь была нетронутая, девственная природа, была доброжелательность и неспешность провинциальной жизни. Эллен Гайфеджян пишет: «Ахалцих оказался для художника тем раем, который искали Гоген на островах Океании, П. Кузнецов в киргизских степях, М. Сарьян на Ближнем Востоке».

Десять лет, проведенные художником в родных местах, стали самыми плодотворными в его творчестве. Его кисть становится все более свободной и смелой, его краски высветляются, он достигает истинной виртуозности в передаче людей и предметов, окрашенных потоками цветного воздуха.

Осенью 1923 года Гайфеджян покидает Ахалцих, переезжает в Тифлис и погружается в бурную жизнь города - участвует в выставках, читает лекции по искусству и т.д. Уже в 1924 году он навсегда переезжает в только начинающий строиться Эривань. Он становится во главе зарождающейся художественной жизни молодого города, организует выставки, становится директором и педагогом первого художественного учебного заведения. Этот глубоко интеллигентный, прекрасно образованный человек стоял у истоков современного армянского искусства.

В эти годы, подчиняясь веяниям времени, его живопись становится более приближенной к натуре. Он пишет много, и его работы сохраняют высокий класс, который был ему присущ, который он унаследовал от своих учителей.
Монография-альбом, посвященная творчеству Ваграма Гайфеджяна, - огромный вклад в историю армянской культуры. Эта книга показывает, что любые трудности преодолимы, когда есть воля и самоотверженность и когда герой книги достоин тех усилий, которые были затрачены.

Виктория Лебедева