На войне, как на войне

Недавно в Ереване, Степанакерте и Баку прошла презентация изданной по инициативе московского Центра экстремальной журналистики и при содействии Института «Открытое общество» (Будапешт) книги «Журналисты на войне в Карабахе» (Москва, «Права человека, 2002). Книга содержит статьи группы журналистов, из числа работавших или бывавших в командировках в НКР во время военных действий, а также материалы о погибших, раненых и пострадавших от преследований журналистах. Среди авторов статей - по семь азербайджанских и армянских журналистов и два россиянина. Двое из авторов статей не просто уроженцы Нагорного Карабаха, но и люди, которые жили в регионе непосредственно во время конфликта.

Автору этих строк, который видел, отслеживал и освещал карабахский конфликт с 1988 г. и по сей день отнюдь не как заезжий репортер, было очень интересно ознакомиться с этим любопытным изданием. Читать книгу было тем более интересно, что с рядом авторов знаком лично: с очаровательной Рузан-ной Ишханян из НКР; ереван-цем Дмитрием Писаренко (с ним познакомился в его первый приезд в Карабах в конце июня 1992 года, в самый, пожалуй, тяжелый для карабахцев период войны; я тогда освещал события в НКР для русской службы радио «Свобода»).

Прежде всего хотелось бы отметить хороший русский язык (вероятно, в ряде случаев хорошо поработали переводчики) и неповторимость статей. Будьте немного отстраненная (несмотря на его очевидную тогда принадлежность к армянским СМИ) политкорректность Дмитрия Писаренко; весьма подробный анализ (почти отчет по военному ведомству) состояния психологии населения и журналистов в ходе войны пера бывшего корреспондента газеты «Еркир» Вардана Деврикяна; так понятные человеческие переживания и сочувствие к ставшим жертвами войны мирным людям независимо от их национальности учредителя азербайджанской газеты «7 Гюн» Эмина Эминбейли; полные инте-ресныхдеталей и подробностей заметки ереванской журналистки Алвард Бархударян; заметки в духе «фронтовых журналистских баек» (слово «байки» вовсе не означает, что что-то придумано) Юрия Романова; захватывающие эпизоды фронтовых командировок шефа бюро АПН и корр. «Московских новостей» в Ереване Авета Де-муряна...

Что интересно в журналистских воспоминаниях и откровениях? Впервые, пожалуй, в таком количестве приводятся признания в том, что журналисты противостоявших сторон прежде всего чувствовали себя гражданами своих стран, своего рода солдатами «армий сражающихся народов» (хотя на деле такое определение вовсе не обоюдно справедливо). «Что касается работы армянских журналистов в Карабахе, то их мышление никак не противопоставлялось интересам военных и государственных деятелей. Более того, акценты некоторых публикаций армянских журналистов противоречили взвешенной государственной политике. Государство не оказывало милитаристического давления на свободу слова... На карабахской войне армянские журналисты внутренне считали себя солдатами» (Вардан Деврикян). «...Мы с Се-идагой ходили по окопам и беседовали с солдатами. К нам подошел высокий парень и спросил меня: «Вы Шамиль Сабир оглу?» Узнав, что это я, он сказал, что решил пойти на фронт под влиянием моих статей в газете «Сэ-хэр». Лучшей оценки моей работы не могло и быть» (Шамиль Алекперли). Куда же боле?
Из «местных», пожалуй, лишь Д.Писаренко пытается несколько дистанцироваться от такой позиции, хотя и он фактически признается, что для него, родившегося и выросшего в Армении, «было небезразлично, что происходит в Нагорном Карабахе» (правда, делая очередную политкорректную оговорку, о том, что, по его мнению и эта параллель весьма спорна, - «точно так же реагировали и русские, проживавшие в Азербайджане»).

На этом фоне статьи представленных россиян, конечно же, носят иной, более повествовательный, что ли, характер. Особенно это относится к заметкам Владимира Гондусова, в те годы военного корреспондента ТАСС, по службе и, на наш взгляд, по убеждениям стоявшего на идеологической страже агонизировавшего партийно-политического аппарата советских армии и МВД. Чего только стоит его определение известного преступления преступного кремлевско-бакинского политтандема образца 1991 г. - операции «Кольцо» по насильственной депортации армян из 24 сел НК: «...внутренние войска тогда предприняли попытку разоружить незаконные воинские формирования в соответствии с указом тогдашнего президента СССР М.Горбачева». Поэтому несколько деланными кажутся рассуждения автора о том, что особых трудностей в работе на ТАСС, проблем с военной цензурой он не ощущал: «...практически все мои сообщения шли без особой правки». Чему ж удиляться?

Про политкорректность армянских и азербайджанских авторов. Чувствуется сознательная сдержанность армянских журналистов и остающаяся «зашорен-ность» большинства азербайджанских. Тут и там авторы из Баку все же повторяют заезженные официальные пропагандистские мифы про «разгром 7-тысячного города Ходжаллу российским 366-м полком и шедшими за ним армянами с уничтожением сотен и даже тысяч мирных жителей» (это, конечно, не цитата, а надерганные разрозненные определения из нескольких статей, демонстрирующие общее настроение), «вырубку армянами реликтового леса в Топхане» и т.п. На этом фоне армянские журналисты стараются дис-танцироваться от былых обвинений в адрес противоположной стороны и даже стараются не упоминать об имевших место реальных трагедиях в НК - в Марате, Шаумяне, например. Более того, подчас выражаются так суперполиткорректно, как это могли (неоднократно был свидетелем) чиновники некоторых правительственных ведомств Республики Армения. Так, например, Алвард Бархударян, непонятно для чего дублирует в скобках название столицы НКР - Степанакерт чуждым алиевским проп-топ-лейблом «Ханкенди» (если этот ляп не на совести редакторов книги). Невозможно представить, чтобы азербайджанский журналист, а тем более чиновник сказал бы «Гандзак» вместо «Гянджа» или «Еленендорф» вместо «Ханлар».

Наиболее интересными лично для меня были статьи жителей и уроженцев Карабаха - корреспондента телевидения НКР и карабахской газеты «Азат Арцах» Рузанны Ишханян и редактора газеты «Шуша» (издается в Баку) Керима Керимли. Ибо, по справедливому замечанию Р.Ишха-нян, в Карабахе «журналисты рисковали своими жизнями не только на передовой и блокпостах, но и повсюду, где приходилось работать... Особенно опасно было в столице Нагорного Карабаха - Степанакерте. Выходишь на улицу и не предполагаешь, что через секунду над твоей головой пролетит свинец. Раздастся взрыв, а ты даже не успеешь оглянуться по сторонам, чтобы укрыться в безопасном месте. А успеешь пасть ничком и закрыть голову руками?..»

На личном опыте могу подтвердить, что даже и на улицу необязательно было выходить. «Град», артиллерийский снаряд, авиабомба или поражающие элементы шариковой бомбы убивали людей и в квартирах и собственных домах. Тяжко угнетал людей уже сам элемент неожиданности. Помню, каким шоком для степанакертцев стал первый после открытиялачинской «дороги жизни» обстрел города «Градом» с азербайджанских позиций близ Агдама в 20-х числах июня 1992-го. Тысячи людей после прекращения многомесячных и практически ежедневных обстрелов из Шуши вышли из подвалов, и, как точно подметил в своей статье Д.Писаренко, «соскучившиеся по солнцу люди просто ходили по городу». «Порция» боекомплекта «Град» ударила по окраинам города в районе кладбища, когда мы с местным фотокором Русланом Саркисяном и моим московским другом фотокорреспондентом Сергеем Або-вяном чаевничали на балконе квартиры Руслана на проспекте Ленина. Выскочив на улицу, побежали в направлении местного УНБ, чтобы узнать, что произошло, - тогда была уверенность, что ракетно-артиллерийские обстрелы города стали невозможны. Люди в панике разбегались по домам, и город вскоре снова затаился. Встретившийся нам тем же вечером работник Степанакертского драмтеатра Ашот рас сказал, что разрывами осколков на одной из окраинных улиц были одна убита, а другая ранена гулявшие перед домом его малолетние племянницы, а их бабушка, на глазах которой это случилось, на месте скончалась от сердечного приступа...В самом деле на определенных этапах войны риск для солдата на линии фронта и жителя Степанакерта и множества приграничных сел был примерно одинаков.

Тем не менее даже повествование находившейся в самом пекле карабахского журналиста-женщины подчеркнуто выдержанно, в нем много фактов, но нет душераздирающих сцен, нет никакой пропаганды. К сожалению, этого не скажешь о большинстве статей азербайджанских журналистов. И это, как представляется, не их личная вина, а скорее беда; результат «самоцензуры наоборот», своеобразного самоубеждения, которое они вынесли из многолетнего опыта жизни и работы в тумане созданного и ле-леемого властными идеологами и СМИ Азербайджана образа «врага-фашиста-армянина».

По-человечески вполне понятна боль уроженца Шуши Керима Керимли, потерявшего родной город: дед автора этих строк в 1920 году с остатками семьи был вынужден покинуть пылающий Шуши, где остались могилы предков и пепелище огромного дома из 22 комнат; покинуть, чтобы затем жить в «коммуналке» советского Баку без права возвращения в родной город (власти АзССР закрыли дорогу туда беженцам и саботировали решение о восстановлении Шуши). Но что заставляет этого человека, судя по его статье, бывшего в курсе всех событий (и, кстати, ездившего из Шуши на вторничные заседания «Оргкомитета» Поляничко, когда я работал в соседнем с обкомом здании газеты «Советский Карабах» и видел многое из им описанного с другой стороны), заниматься пропагандой там, где это совершенно ни к чему? «26 января в селе Дашалты Шушинского района было расстреляно много азербайджанцев», - пишет азербайджанский журналист. В действительности 26 января 1992 г. (об этом писали тогда и часто напоминают сегодня сами азербайджанские СМИ) случилась наиболее кровопролитная и неудачная на тот период для азербайджанских вооруженных сил операция. Несколько сот прекрасно вооруженных и экипированных(бронежилеты были у всех; у многих -спецназовские титановые шлемы с забралами; автоматы с под-ствольными гранатометами) добровольцев НФА, бойцов ОМОНа и спецгрупп КГБ Азербайджана напали на армянское село Карин-так (Дашалты по-азербайджански), встретив сопротивление небольшого местного отряда самообороны. Последний полег почти полностью, погибли более 20 человек, но подоспевшая помощь разгромила азербайджанцев; в жестоком бою было убито более 100 нападавших, остальные отступили. Это называется расстрелом?
И почему Гахраман Нагиев из газеты «Енилик» не уважает читателя, когда, говоря о событиях февраля 1988 года, пишет: «Мы были также в курсе того, что уже 13 февраля была пролита первая кровь - под Степанакертом были убиты двое жителей Аг-дамского района. Но центральная пресса умалчивала и этот факт». В действительности после сессии Облсовета ИКАО 22 февраля 1988 г. толпа жителей Агдама пошла на карабахский райцентр Аскеран «наказать» армян, громя на своем пути постройки и автомобили. Именно двое из этой толпы погромщиков были застрелены тогда, причем один был убит милиционером-азербайджанцем. Об этом тогда писала вся советская пресса! И именно эмоциональное публичное заявление для ТАСС о двух убитых в Карабахе азербайджанцах, сделанное без каких-либо раскрывающих обстоятельства происшествия комментариев ныне покойным высокопоставленным советским прокурором, стало одним из лозунгов манифестаций в Сумгаите, которые вскоре переросли в армянские погромы.
К сожалению, я нашел слишком много такого рода пропагандистских штампов и утверждений. Поэтому нет возможности в этой статье напоминать читателю и коллегам-журналистам все обстоятельства, например, штурма Ходжаллу в феврале 92-го и известные комментарии к нему экс-президента АР А.Муталибова, или муссировать вопрос о том, мирных горожан или омоновцев и оружие вез сбитый карабахцами 28 января 92-го вертолет, летевший из Агдама в Шушу, через день после неудачной азербайджанской операции против армянского села Карин-так, в то время как Шуша имела автомобильную и автобусную связь с Азербайджаном черезЛачин.

Подводя некоторые итоги, хотелось сказать, что подобный если пока еще и не диалог, то совместное выступление весьма полезно, конечно, с точки зрения не пресловутой «корпоративно-кастовой солидарности», но гражданской позиции, понимания и журналистами, и читателями всего того, свидетелями чего все же им довелось тогда быть. Вышеупомянутые настроения и конкретные примеры, на наш взгляд, в этом плане весьма показательны и поучительны.
С точки зрения технической: жаль, что было представлено меньше рассказов фотокоров и телеоператоров, нежели пишущих журналистов; поличным наблюдениям, лиц первой категории, во всяком случае с армянской стороны, было никак не меньше, если не больше, особенно в период непосредственно воен-ныхдействий;даи появились они в Карабахе, пожалуй, пораньше. Может быть, дело объясняется тем, что они народ «непишущий»? Есть и некоторые фактические неточности, но это уже, право, мелочи.

Странно, что в списке раненых в ходе войны журналистов отсутствует имя фотокора, которого хорошо знает лично эксперт Центра экстремальной журналистики в НКР Гегам Баг-дасарян. В нашей статье мы исправим это досадное упущение (см. дополнение).

В завершение вопрос, вероятно, к составителям из Центра. Приводимый в конце книги список географических названий дает в качестве употребляемых («в законе»?) лишь азербайджанские топонимы, а армянские приведены в скобочках вне зависимости даже от месторасположения населенного пункта в Азербайджане, Карабахе или Армении. Не является ли это продолжением со стороны возглавляющего Центр г-на О. Панфилова былых патерналистских традиций советского кремлевского центра, который ради сохранения своего влияния в тоталитарном Азербайджане шел на удовлетворение любых его капризов, неважно, в какой сфере?

Арсен Мелик-Шахназаров

Дополнение ксписку раненных в ходе карабахской войны журналистов:

АБОВЯН Сергей Юрьевич
- в ноябре 1992 г. был ранен при освобождении Армией обороны НКселаЧлдран. Родился в 1953 г. в Москве, окончил фототехникум, работал в фотохронике ТАСС, издательстве «Планета», Московской Патриархии. В 1989-91 гг. неоднократно участвовал в оказании гуманитарной помощи Карабаху, вел фотосъемку и пытался организовать реставрацию памятников архитектуры в историческом Гюлистанском меликстве, откуда происходят его предки по отцовской линии Мелик-Бегларя-ны. С июня 1992 г. работал фотокором газеты «Арцах» (бывш. «Советский Карабах»). Летом 1992 г. практически неотлучно вел фотосъемку в Мардакертс-ком районе НКР. Впоследствии непосредственно участвовал в боевых действиях. Проходил лечение в Центральном институте ортопедии и травматологии г. Еревана. После окончания реабилитации получил вторую группу инвалидности. В настоящее время фотожурналистикой не занимается.