Леди поет джаз

Вначале мне сказали, что есть такая певица — Кристина Аглинц. Музыкальный вундеркинд. Играет на рояле с пяти лет. Завоевала кучу призов, поет джаз. Живет в Москве. А когда мы познакомились, я узнал, что она армянка по отцу и настоящая ее фамилия - Аглинцян.

Кристина родилась в Самаре в музыкальной семье. Закончила музыкальное училище в родном городе, затем приехала в Москву и поступила в Российскую академию музыки им. Гнесиных. В семнадцать получила вторую премию на Всероссийском конкурсе пианистов, а чуть позже - третью премию на Международном конкурсе пианистов в Греции. Затем внезапно оставила классическую музыку и стала заниматься джазом. Как вокалистка почти сразу же добилась успеха на профессиональной сцене. Завоевала золотую медаль на Всемирном конкурсе джазовых исполнителей в Лос-Анджелесе. Ее приглашали на такие популярные телепередачи, как «Добрый вечер», «Лестница в небо», «Шире круг», «Дварояля»...

— Я ничего не пропустил?

— Была еще новогодняя передача в «Золотом дворце» на 31 -м канале. Это если говорить о телевидении. Потом - участие на фестивале «Славянский базар», я там пела с оркестром А.Кле-вицкого. Но самым большим своим успехом я считаю победу в лос-анджелесском конкурсе в номинации джаз-вокал. Это, знаете, как если бы, скажем, чернокожий американец приехал в Россию для участия в конкурсе русской народной песни. И взял бы главный приз. Для меня это было полной неожиданностью.

— После этого тебя и стали приглашать на телепередачи?

— Приглашали и до, но больше, конечно, после. А в «Двух роялях» я участвовала два раза. Сейчас там новый ведущий, и скорее всего появл юсь в этой передаче еще раз.

— Телевидение, концерты... И внешность в придачу. Почему же твое имя не у всех на устах?

— Адолжнобытьувсех?.. На самом деле это пиар, совсем другая область. Им занимаются отдельныелюди. Звезды ведь сами собой не возникают, их делают.

— У тебя, что же, нет «отдельных» людей?

— Во-первых, нет. Я сама себя представляю. Во-вторых, для этого нужны деньги. Ну, а в-третьих, я пока сама не знаю, нужно ли мне это.

— Можно ли выступать на сцене и не желать популярности? Почему же ты бросила рояль и стала петь?

— Пела я всегда. А вот почему от классической музыки ( где тоже был успех) перешла к популярной - это вопрос, на который я сама себе еще не вполне ответила.

— Может, сейчас попробуешь?

— Не знаю... Наверное, там я не могла себя выразить вполне. Сколько себя помню, с самого детства, я просидела за инструментом. Жизнь профессионального музыканта довольно ограничена, замкнута. Ты и твой рояль. Или твоя скрипка... У папы, например, был тромбон...

— У тебя с папой близкие отношения?

— В детстве я была ближе к маме, потому что папа много гастролировал. Он играл в оркестре Константина Орбеляна. Кстати, он заслуженный артист Армении. Ну, а потом, когда переехали в Москву, мы с ним сблизились. Он сейчас работает в нескольких оркестрах. У папы замечательное чувство юмора. Армянское. У него совершенно заразительный смех. Иногда я смеюсь, просто глядя на то, как он смеется. А мама смотрит на нас и не понимает, в чем дело.

— Он не был против, когда ты бросила рояль?

— Я его не бросала. Просто отошла, поближе к авансцене. Понимаете, инструмент даеттебе возможность самовыразиться, но при этом и сильно сковывает. В какой-то момент трудно даже определить, кто на ком играет, кто кого ведет. Это безумно тяжелый труд. А я по характеру человек мирской, живой. Я должна двигаться, выражать себя жестом, голосом. То есть музыка-не единственное, что я хотела бы транслировать. А когда поешь, твой инструмент находится как бы внутри тебя и ты полностью им владеешь. Совсем другая энергетика. Может, я не права, но это более артистический труд, нежели труд музыканта. И вообще, быть музыкантом больше подходит мужчине...

—Инструмент снаружи... это действительно подходит мужчине. А ты со своим внутренним инструментом, в отличие от рояля, ладишь?

— Я и с роялем лажу. Я ведь всегда хотел а стать пианисткой и работала как проклятая. Как пахарь. До сих пор сохранились афиши сольных концертов. Нет, я люблю рояль. Но это в конечном счете материя, деревяшка. Играя на нем, ты воспроизводишь не себя. Или не только себя. Это похоже на диалоге инструментом, а не с миром.

— А тебе хочется с миром. Ты общительный человек?

— Очень. У меня масса друзей. Я вообще редко бываю одна. Но при этом работа на первом месте. Поэтому общаюсь преимущественно с теми, с кем связана профессионально.

— А поклонники? Они тоже из профессионального круга, тоже музыканты'?

— В основном. Впрочем, был один врач...

— Ты им отвечаешь взаимностью?

— Не могу же я всем отвечать взаимностью. Я влюбчива, но...

— А кого ты можешь полюбить, за что?

— Не знаю. За что-то необычное. Но не за внешность, это точно. Хотя позже, когда все проходит, становится понятно, что предмет любви - это на самом деле плод моей фантазии. Со временем думаешь: вот в этого человека я была влюблена? Обыкновенная личность, каких тысячи. Но ведь было же что-то. И куда оно подевалось?.. А никуда: все тот же человек, только в другом свете. Наверное, по этой причине я до сих пор не замужем, хотя однажды чуть было... Но ведь брак - не самоцель. Ценности подобных отношений, к сожалению, переменчивы. В отличие от других ценностей - от музыки, например.

— Но ведь и в музыке есть переменчивые ценности.

— Смотря в какой. Скажем, Гершвин, Элингтон или Армстронг - это постоянная ценность. Я как-то пела на концерте джаз на английском, а после ко мне подошла возмущенная женщина, говорит: "Зачем это нужно? У вас хороший голос, пойте лучше "Уехал в ночь на электричке".

— Про "уехавших в ночь" ты не поешь?

— Почемуже, пою и про "уехавших". Стараюсь, правда, выбирать что получше. Мне повезло: судьба свеластакими композиторами, как Александр Клевицкий, Евгений Крылов... Знаете, наверное, песню "Крылатые качели" из "Приключений Электроника"? У него много популярных песен. С его легкой руки я стала петь в кино. За кадром.

— Любишь кино?

— Скажем так: смотрю, когда есть время. Но не то, что обычно крутят по телевидению. Это ни уму, ни сердцу. Есть хорошее кино, хотя я его, к сожалению, плохо знаю. А хотела бы. Но для этого надо вести более спокойный, размеренный образ жизни, а не носиться из студии в студию, из клуба в клуб.

— На машине?

— Сама я не вожу. Нелады с ориентацией в пространстве. Обычно меня возят. Иногда езжу на метро. Беру с собой что-нибудь почитать...

— Что именно?

— Не беллетристику, а - будете смеяться - философов.

— Ницше в метро?

— Не Ницше. Бердяева, Соловьева, Лосева... Ночью в поезде почти никого. Читаешь и незаметно доезжаешь до места. Когда после концерта возвращаюсь одна, родители волнуются, особенно мама. Там, где мы живем, между "Аэропортом" и "Соколом", такое местечко - путаны собираются. Надо чуть-чуть пешочком. Иномарки тормозят, девиц выбирают. Мама боится, что меня за пугану примут, упрямо выходит встречать, хоть я ее каждый раз отговариваю.

— И что, принимали за путану?

— Однажды. Я ждала машину из студии, собиралась на ночной концерт. Стояла у остановки, читала что-то - кажется, Лосева. Подкатывает сверкающий такой «леденец», высовывается амбал, спрашивает: сколько? Чего сколько? Я от возмущения аж дар речи потеряла. А он: где тут ваша мамаша?

— Он имел в виду...

— Разумеется, не мою маму, а их мамашу. Они обычно стоят поодаль. А я ему: да как вам не стыдно, разве вы не видите, что я не из этих?! Я вот Лосева читаю! И показываю ему книгу. Нет, конечно, все это было смешно в высшей степени. Особенно предъявленная книга. Будто он знает, кто такой Лосев.

— Словом, как путана ты не состоялась. А как певица?

— Состоялась, я думаю. Хотя всегда есть к чему стремиться. И это хорошо. Вот скоро буду записывать диск... Нет, в целом все в порядке. Но в организме вечно происходит столкновение каких-то взаимоисключающих вещей. И это нормально. Потому что истина, я думаю, рождается в движении, в столкновении. Не так ли?

Руслан Сагабалян