Ереван: беседы под солнцем

Должен признаться, более всего пугает меня чье-либо благородное негодование. Когда добропорядочный гражданин или гражданка возмущаются по поводу того, что не вписывается в их представление о красоте и величии, обискус-стве и литературе, о морали и нравственнности, о трагедии и комедии, о юморе и сарказме. Армен Джигарханян рассказывал мне, что однажды во время спектакля «Последняя лента Крепа» одна зрительница (из тех, негодующих) демонстративно покинула зал, воскликнув: «Это безобразие!» И это хорошо, считает Армен Борисович. Потому что кольнуло, задело. А именно в этом и состоит задача искусства. Возможно, и так.

Но меня лично такая реакция публики почему-то не радует. От избытка воображения, быть может. Я слишком ясно представляю себе, что стало бы с художником, автором, режиссером, артистом, дай этим людям власть. Они с радостью возводят себе кумиров, чтобы этих же кумиров при благоприятных обстоятельствах предать анафеме, повесить, четвертовать, сослать. Такчтоизбави бог от их ненависти, равно как и от любви. Владимир Войно-вич вспоминал, кактолпа фанатичек встречала в Германии Михаила Горбачева. Буквально под машину бросались с криками «Хочу от него ребенка!» Ихбабушки, замечает Войно-вич, вели себя точно так же, когда проезжал на машине Адольф Гитлер.

С САМИМ СОБОЙ

К чему это я? Да к разному. К тому, например, что все вокруг - отражение нас самих. К тому, что не могу уже всерьез воспринимать восторги и негодования по поводу властей, условий жизни и прочих «объективных» обстоятельств. Если вам нравится строить дома и дороги в России или где-нибудь еще в то время, как хру-щевки в Ереване буквально на глазах разваливаются, а шоссе, ведущее на Севан, покрыто паутиной трещин, то делайте свое дело, не ссылаясь на обстоятельства, равно как и не произнося патриотических тостов. Не ругайте и не хвалите. Потому что и то, и другое - вы сами. Потому что если каждого из нас поставить туда ( ну, вы понимаете, куда), то сильно сомневаюсь, что все изменится кардинальным образом. И вообще, нормальная страна -та, в которой власть думает о народе, а народ не думает о власти.

Мир устроен так, что одно непременно порождает другое. А из другого следует третье. И все, что заложено в начале, откликается в конце. Мы привыкли думать, что мы самые читающие, самые духовные, самые умные. По сей день думаем. Объясните в таком случае, откуда эта агрессия, эта нетерпимость, эта взаимная неприязнь и ненависть, как эпидемия, охватившие народы, народности и племена по всей территории бывшей советской империи? Из книг почерпнули, у классиков вычитали?.. Уже предвижу возмущение: что ты вещаешь? До сих пор беседовал с людьми, теперь решил сам с собой? Тебя бы на наше место. Во-первых, у каждого свое место (и это то, что мы никак не можем понять). А во-вторых... Почему бы не побеседовать с самим собой? Кстати, кое-что в моих прошлых «беседах» тоже, как выяснилось, вызвало негодование. Хотя к негодованиям я уже привык. Еще с восьмидесятых. Тогда возмущались с позиции советской морали. Сейчас - с позиции национальной. Принципиальной разницы не вижу. Люди те же...

Встретил в Ереване старого приятеля, серьезного, интеллигентного человека, литератора . Говорит: «Слушай, ты ведь с Джигарханяном знаком?.. Так вот, передай ему наше («наше», а не «мое». - Р.С.) возмущение по поводу его последнего интервью по ОРТ». «А что такое?» -спрашиваю.- «Аты разве не слышал? Он высказался так, что мало не покажется». - Ну, высказался, и что?» - «Как что? Сказать на всю страну, что интеллигенция баламутит!» - «Но это же его мнение. Имеет он право на собственное мнение?» - «Нет, -говорит мой приятель-литератор. - Не имеет». И сказал это так решительно и категорически, что, возрази я ему, он точно выплеснул бы мне в лицо кофе, который мы пили под ласковым и мирным солцем. А хотелось возразить! Сказать: дорогой мой, лет десять-двенадцать назад здесь, на этой площади, ты митинговал именно потому, что имел собственное мнение. Почему же сегодня хочешь лишить этого права других? И кого?.. Если знают, уважают и ценят нас, в смысле народ, о благе которого ты денно и нощно печешься, то благодаря Джигарханянам, а никак не тебе. О тебе, уж извини, никто за пределами Еревана не знает. И если он начнет фальшивить (неважно где - на сцене или в жизни), то грош цена ему как личности. Впрочем, в моей защите он вряд ли нуждается. И твое возмущение для него вряд ли что-нибудь значит. Поэтому проехали.

Писателя Сорокина я не очень люблю. Точнее сказать, очень не люблю. Но есть ситуации, в которых позиция важнее личного мнения. Когда обвиняют писателя. Когда обвиняют художественную литературу. Обвиняют потому, что не соответствует стандарту. Потому, что не похоже на привычное. Я вообще не понимаю, как это группа людей может заботиться о нравственности целого народа. То есть кто-то всерьез озабочен тем, что мне читать, что смотреть, как жить, кого и как любить. Да это уже было. И не раз. Или у меня дежа вю?.. Я не завидую тому народу, в котором все думают одинаково. Талантливого писателя Виктора Ерофеева (не того, который «Москва-Петушки», а другого) обвиняют в клевете на русский народ. «Я, как русский человек, не могу это читать!»- говорят. Речь идет о книге «Энциклопедия русской души». Не можешь - не читай. Пусть читают те, кто может. Помните фильм «Народ против Ларри Флинта»? Мне лично это не нравится, сказал там адвокат, но те, кто ведет против этого борьбу, мне не нравятся еще больше. По-видимому, есть вещи, которые происходят с каждым народом, и нет здесь национальной специфики. По-видимому, этим надо переболеть. Как корью. Мне в этом смысле чуточку легче, чем большинству. Однажды я раз и навсегда понял: надо ориентироваться на себя. Это единственный критерий и камертон, другого не дано. Покойный Валентин Подпо-могов, необычный художник, но еще более необычный человек, сказал мне однажды: « Знаешь, не верю я нашим абстракционистам. Живут, как все, думают, как все, едят, пьют, любовью занимаются, как все, а рисуют абстракцию. Жизнь художника должна быть похожа на его картины. Иначе он валяет дурака. Прикидывается». Так вот, о художниках. Точнее, о художнице.

МАРИНА

Никогда не понимал и по сей день не понимаю, как удается искусствоведам писать кудрявые, маловразумительные, но кажущиеся умными тексты о художниках и их полотнах. И ни черта в них не поймешь не потому, что глуп, а потому, что автор намеренно сбивает тебя с толку. Потому что он сам бродит в потемках. Ведь и сложную мысль можно выразить самыми простыми словами. Если она есть, мысль. Моя приятельница, художница Марина Вагаршян, показала мне проспект последней своей выставки. То ли в Германии, то ли в Австрии - уже не помню. Там есть вступительная статья, и с первых строк ясно, что писал искусствовед. Еще один. Нет, что ни говорите, это не профессия, это диагноз. Полотна Марины необычны, прежде всего своей драматур-гичностью: в них всегда происходит что-то, что можно пересказать словами. И мне это нравится, хотя художники, я знаю, не склонны считать это достоинством. Но Марина еще и режиссер-мультипликатор, поэтому вполне понятна ее тяга к динамике. Ее сказочные персонажи находятся в постоянном движении, во взаимном контакте. Будто выхвачен кадр из фильма... Но стоп, не о полотнах речь. О самой Марине.

Она - дочь одного из старейших армянских кинорежиссеров Лаэрта Вагар-шяна. Перед смертью он издал книгу воспоминаний,и Марина немало энергии вложила в то, чтобы отец успел увидеть собственную книгу. Каждый раз, бывая в Ереване, я заходил к ним домой и видел, как она ухаживает за больным отцом. На этот раз она была дома одна. Отца не стало (мама скончалась раньше), дочь в отъезде... Впрочем, не одна, как оказалось. Из соседней комнаты послышался плач ребенка -внук. То есть она теперь бабушка. Посмотрите на фото. Если вы думаете, что здесь изображена Марина двадцатилетней давности, вы ошибаетесь. Здесь - та самая бабушка. Правда, и двадцать лет назад она была такой же. Не знаю, как вас, меня это поражает. Не исключено, что тут не обошлось без колдовства. Не случайно среди ее персонажей часто встречаются ведьмы, колдуны, маги, чародеи...

Мы с ней друзья уже и не помню как давно. Нет, я не бой-френд. Бойфренд у нее имеется. Кажется, вдвое моложе ее. Или втрое?.. Не знаю. Думаю, мало кто заглядывал в ее паспорт. Да и стоит ли? Для меня она - Горец в юбке. При этом она человек влюбчивый. И каждый раз - как впервые. И в каждом находит кучу несуществующих достоинств. Придумывает людей так же, как пишет картины. При этом хорошо чувствует собеседника и легко принимает правила игры. Вот и теперь надеюсь, что она на меня не обидится. Я же предупредил: это будет не искусствоведческий текст. Не хочу я писать о том, что в разных странах в частных коллекциях имеются ее картины. Писать об этом скучно. Гораздо интереснее рассказать о женщине, не похожей на других. Может быть, в тайной надежде, что она в свою очередь расскажет о тебе далеким потомкам...

НЕЛЛИ

При слове «стюардесса» мужчины обычно улыбаются. Скажешь кому: «Познакомился со стюардессой», в ответ улыбка -понимаю, мол, сам бы не прочь. Может, это и дет от бае к? «Хочешь «Стюардессу»?» - «Нет, у меня «Опал». Анекдот времен моей юности. Хотя почему надо непременно хотеть стюардессу, непонятно. Большинство стюардесс, которых я вижу в полетах, не вызывают никаких желаний. Ну, никаких. Кроме одного - поскорее долететь. А может, дело в другом. В необычных, экстремальных и опасных условиях у человека срабатывают подсознательные сексуальные механизмы. Ну а высота десять тысяч метров -это, конечно, экстремальная ситуация, даже если летаешь туда-обратно два-три раза в неделю. Нелли призналась, что хотела стать стюардессой с детства Так же давно мечтала о профессии журналиста. Исполнилось и то, и другое. Она учится на факультете журналистики в пединституте им.Х.Абовяна. Правда, всерьез журналистикой еще не занималась. Но все впереди. Ей ведь только двадцать лет. Я спросил ее: а как становятся стюардессой? Она сказала: есть курсы при аэропорте «Звар-тноц». Еще я спросил: почему надо непременно пристегивать ремни безопасности и почему экипаж этого не делает? Она ответила: делает, должен делать. Просто экипаж готов к риску -работа такая.

Она летает на «Армянских Авиалиниях» Ереван-Москва-Ереван. Два с половиной часа полета, еще пару часов в Москве - и обратно. Потом высыпается. Возить соотечественников туда менее приятно, чем обратно. Чем больше их на обратном пути, тем лучше. Это она говорит. Нелли, милая, зачем тебе так много соотечественников в Ереване? Что ты с ними будешь делать? А пусть будут. Пусть строят дома, мосты, железные дороги, бары со стриптизом... Про бары со стриптизом я прибавил. Она остановилась на железных дорогах, а я сказал, что если не прибавить к вышеперечисленному что-то неожиданное, то будет пресно. Не знаю, преподают ли ей такие уроки на факультете журналистики. Не думаю, что преподают. Думаю, на железных дорогах остановились.

К слову, стриптиз в Ереване меня удивил. О московском я писал когда-то. В профессиональном отношении ереванский ничуть не хуже. И обстановка, и музыка - все очень неплохо. И девушки не менее привлекательны, чем в «Доллсе» или «Распутине». И дешевле, и пафоса поменьше. Правда, большинство танцовщиц - украинки. Тут уж не надо объяснять, почему. На самом деле это тема для отдельного разговора. И для отдельного читательского возмущения. А пока прощаюсь с очаровательной стюардессой Нелли. И желаю ей пребывать в журналистике на той же экстремальной высоте, что и на маршруте Ереван-Москва-Ереван.

Руслан Сагабалян