Насыщенные будни маэстро

Представлять известного композитора Эдварда Мирзоя-на вряд ли есть необходимость. Его вклад в музыку таков, что для меломанов и почитателей его искусства изложение общих биографических данных композитора не содержит ничего нового.

Маэстро Эдвард Мирзоян

Посторонний человек, оказавшись в доме, где он живет, даже не зная, кто здесь проживает, без дополнительных пояснений без труда догадается, что это квартира композитора Эдварда Мирзояна. Со стен на нас смотрят портреты композитора, выполненные разными авторами. Множество фотографий на книжных полках - с известными людьми, друзьями и родными. Часто встречающиеся тут и там нотные наброски и, конечно, - черный рояль в центре комнаты. Ереванская квартира маэстро находится в доме композиторов, построенном, кстати, около полувека назад по инициативе Эдварда Мирзояна, бывшего в то время председателем Союза композиторов Армении. Здесь-то и согласился принять меня маэстро, чтобы дать интервью. Казалось, что в свои годы композитор должен был бы пользоваться заслуженным отдыхом. Однако 80-летний Эдвард Мирзоян живет довольно активной жизнью, будни его весьма насыщенны. В этом я убедилась не с его собственных слов: за два часа, что длилась наша беседа, маэстро принял двух мужчин, и пока я рассматривала его фотографии, обсуждал с ними какие-то важные практичные вопросы. Еще несколько поручений успел дать по телефону. Вот снова зазвонил телефон.

- Да!!! Привет, дорогой. Бесконечно благодарен, что позвонил. Ты первый, кто поздравил меня с днем рождения.

Приятное совпадение. На следующий день после нашей беседы, 12 мая, был день рождения маэстро. Азвонокбыл из Германии - свои поздравления и пожелания высказал скрипач Николай Мадоян.

Кстати, я пришла на пять минут раньше условленного времени, и прежде чем приступить к беседе, маэстро захотелось рассказать один случай, связанный с Шостаковичем.

- Это давняя история. В 1947 году Шостакович согласился принять в свой класс студента Московской консерватории композитора Лазаря Сарьяна. Урок назначил на час. Ровно без пяти час Сарьян звонит в дверь. Впустив его в квартиру, маэстро произнес:"Запомните на всю жизнь три совета. Первый - никогда не опаздывайте, но и не приходите раньше времени. Второй -сразу же отвечайте на письма. И третий - пишите музыку каждый день". Мне эту историю поведал сам Казарос Сарьян, и когда вы пришли на пять минут раньше условленного времени, я вспомнил ее и решил пересказать вам. Но не в укор - ни в коем случае. Делать замечание, даещеженщине, пришедшей раньше времени - недопустимо. Просто удобный повод был, и я подумал, что вам будет интересно...

- А чем сегодня занимается композитор Эдвард Мирзоян?

- Коротко рассказать, чем занимаюсь - невозможно. У меня столько занятий!!! Помимо того, что работаю в консерватории, продолжаю возглавлять Фонд мира Армении, пребывающий, увы, в тяжелом финансовом положении.А вообще я живу так, как жил вчера, позавчера, год назад, 20-30 лет назад-точно так же. Какпреж-де я мало писал музыки - так и теперь пишу мало. Мною очень недовольны мои друзья и близкие и, в частности, жена. Я начал одно дело, которое не закончил, и должен постараться завершить его. Стыдно даже, мне не хочется во время нашей беседы заявлять: "Зара, я тебе обещаю, что должен сделать".Обещаний я давал много, новые давать просто стыдно.

- А что это за дело, если не секрет?

- Да какой там секрет. На 4 стихотворения, отражающих времена года, пишу музыку. "Весну" уже написал, а остальные пока в черновых набросках. Могу прочитать, если хочешь. «Весна, твое дыхание

растопило снег. Оголилась под яркими

лучами земля. Но бессильна ты,

весна, дорогая, Растопить снег моих волос».

Эта песня уже исполнялась как у нас, так и в США.

- Маэстро, считаете ли Вы сочинение музыки своей миссией?

- Есть очень много вещей, которые интересуют, волнуют меня. Не только в сфере музыки, искусства, культуры, науки, но и в целом - положение в стране. С одной стороны, я преисполнен веры, с другой - обеспокоен тем обстоятельством, что вера эта должна подпитываться... Не имея подпитки, вера бессильна. Верно, есть вещи, которые, можно сказать, в какой-то мере подпитывают веру, но их, увы, очень мало. Хороших вещей много меньше, чем плохих. Наша первейшая обязанность - всем миром содействовать всемерно реформам, перестройке, которые, правда, продвигаются - но со скрипом, подобно ржавому колесу.

Кстати, хочу рассказать об одном случае, связанном с визитом в Армению госпожи Людмилы Путиной. Я получил приглашение на встречу, но по недоразумению не присутстововал на ней. Очень глупая вещь получилась: меня пригласили в гостиницу "Ереван", а отправился почему-то в "Эребуни". Захожу - полно народу, и оттуда мне -пожалуйте, пожалуйте. Оказывается - свадьба. Думаю: неужели первой леди России решили армянскую свадьбу показать? Скоро, правда, догадался, что ошибся. Вот так мне и не удалось попасть на встречу с госпожой Путиной. Впрочем, то, что вижу по телевизору, производит на меня хорошее впечатление - такое же, какое производит на меня супруга нашего президента. Не скрою, с госпожой Беллой я знаком лично и считаю, что мы понимаем друг друга.

- А политическими вопросами интересуетесь?

- Одно дело - интересоваться, другое - заниматься. У меня лично нет полномочий заниматься. А ведь одно дело - говорить, и совсем другое-действовать. У гюмрийцев есть хорошая присказка: "Сказали, но ведь не сделали". Политический деятель - это профессия. В свое время я был членом ЦК Компартии Армении, Верховного Совета республики, был даже избран депутатом Верховного Совета СССР последнего созыва. Но, откровенно говоря, не могу считать себя профессиональным политическим деятелем - это было бы и наивно, и несерьезно. Участвовал, имел собственное мнение, способствовал по мере сил,но,повторяю,политической деятельностью не занимался.

- А предстоящие президентские выборы в Армении воспринимаете как значительное событие?

- Конечно. Я не могу оставаться равнодушным - это очень серьезное событие, и у меня к нему совершенно четкое отношение. Знаете, в 98-м, когда стоял выбор между Демирчяном и Кочаряном, я открыто выступил в прессе и высказался в пользу Кочаряна. Для меня это было нелегко - с морально-психологической точки зрения, поскольку я долгие годы работал с Демирчяном и хорошо его знал. И деятельность его в тот период могу оценивать исключительно положительно. Однако я придерживался мнения, что в нынешних условиях он не смог бы работать - страна разорена, система сменилась, от прежних принципов отказались, а новых не существует, закон пробуксовывает... И я считал, что в таких условиях правильнее будет избрание Кочаряна. Сегодня я тем более придерживаюсь этого мнения, потому что все, кто критикует Кочаряна, по-моему, проявляют амбициозный подход. Вынужден выразиться грубее - рвутся к власти, а программа на словах нереальна. Я сегодня не вижу человека, который мог бы сменить действующего президента. Скорее, надо помочь ему. Помогать не в том смысле, чтобы приветствовать каждое его начинание. Можно иметь собственное мнение и аргументировать, почему оно не совпадает с мнением главы государства. Что тут такого - могут быть и дебаты. Моя позиция на предстоящих выборах четкая: я не вижу альтернативы. Можно привести кучу доводов против действующего президента, но у меня свои убеждения и контрдоводы, и главный из них - он старается вывести страну из нынешнего положения.

- Бывало, чтобы какая-либо публикация о Вас в прессе Вас оскорбила?

- Бывало, но я не читал. Просто игнорировал. Это было в советские годы. Другие прочитали и рассказали. Жуткие вещи написали. А однажды обо мне написали анонимку и отправили в Москву, в ЦК КПСС, в Министерство культуры. 35-й годя был председателем Союза композиторов, и это была первая анонимка на 31-м году. Что только не написали и в каких грехах только не обвиняли. Долгое время ни во что не ставил, потом подумал, что кое-кто может вдруг вообразить: если звука не издаю, значит, правда. Пошел к председателю КГБ Мариусу Юзбашяну. Спросил, не подозреваю ли кого-либо. Не только подозревал, но и был уверен, кто мог организовать это, но сказал: "Мариус Арамович, я не могу на это пойти, поскольку верю Вам, что это останется между нами - получится точно такая же анонимка. Или должен откровенно заявить, или промолчать". Минуло шесть месяцев. Случайно встретился с Ма-риусом Юзбашяном (царство ему небесное - очень порядочный был человек). Сказал: "Извините, Мариус Арамович, сожалею, что обратился". Ни слова не ответил. И тем самым как бы подтвердил, на кого я мог подозревать.

- Кто самый близкий Ваш друг? У Вас есть друзья?

-Самым близким моим другом был Казарос Сарян, которого сейчас нет. Из друзей ближайшего моего окружения остался сейчас только композитор Александр Арутюнян. Нас было пятеро. Когда учились в Москве, 12 мая 1946 года отметили мой день рождения. Начальник нашего управления по делам исскуств Григорий Домбаев, ко-торый также присутствовал, сказал фразу, ставшую крылатой и долгие годы передававшуюся из уст в уста: "Содружество молодых композиторов Армении - это новый жанр в армянской культуре". В нашу пятерку входили Александр Арутюнян, Арно Бабаджанян, Лазарь Сарьян, Адам Худоян и самый младший по возрасту - ваш покорный слуга. Впрочем, возрастной диапазон между нами был меньше 8 месяцев. Но оставим воспоминания, я хотел бы поговорить о моей семье. Дочка моя уехала в США. Когда наш народ насильственно, жестоко, предательски, коварно, разбойным образом был лишен тепла и света, дочь моей дочери - моя внучка - обварилась кипятком. Дочь не выдержала - уехала. Единственное утешение - она здорова и работает по специальности. Она пианистка. И другое утешение. Сын мой долгие годы отсутствовал в Армении. Образование он получил в Кургане - у великого ортопеда-травматолога Илизарова. Потом жил в США, затем в Дании. И там, и там жил и работал по специальности, оперировал и, несмотря на благополучие, вместе с семьей, с тремя детьми, лет пять назад решил вернуться на родину. Здесь, преодолевая бюрократические трудности на протяжении 4 лет и благодаря людям, которые поверили ему, основал свою клинику, где сейчас идут ремонтно-монтажные работы. Несмотря на то, что клиника пока не работает в полную силу, уже больные из разных стран приезжают к нам на лечение. Помню: приехала одна кореянка из США. Хотела, чтобы ей прибавили роста - чтобы быть выше матери. И здесь ее "удлинили" на 5 сантиметров.

Внуки мои -2 девочки и мальчик - по решению родителей учатся в русской школе. Парадокс: все трое родились в Америке, прекрасно говорят по-английски, отлично владеют армянским, но родители считают, что русский очень важен. Мы не должны отрываться от русской культуры, духовной жизни. А наш язык, армянский язык - наша святыня, знать его - наша первейшая обязанность. Я не против английского, ничего не имею против Америки, но в нашей стране Америка - чужеродное тело, а Россия - родная. У нас общая духовность.

- Эдвард Михайлович, а написать книгу мемуаров Вы никогда не думали? У Вас ведь много воспоминаний и они очень ценны.

Молодой композитор задумал новую симфонию

- Времени на это нет.

- А нам расскажете что-либо интересное?

- А что бы вам хотелось, чтобы рассказал?

- Вот Вы говорите, пятеро друзей вас было. Расскажите интересный случай.

- Очень больно, что из пятерых мы с Александром Арутюня-ном остались только вдвоем. В канун Дня Победы Аракси Сарьян пригласила нас на обед и мы выпили за солдата-победителя Лазаря Сарьяна - он ведь всю войну, от начала до конца, был в действующей армии. Вот так. Часами можно рассказывать. Но ты что, хочешь, чтобы я стал мемуаристом?

- Поговорим немного о том, какое влияние имели на Ваше творчество женщины?

- Огромнейшее.

- Чуть-чуть раскройте скобки этого "огромного".

- Если раскрыть скобки, получится, что никакого воздействия и не было. Влияние - это нечто словами неописуемое.

- Вы считаете себя счастливым человеком, Эдвард Михайлович? То, что Вы прожили, если бы была такая возможность, повторили бы снова или кое-что изменили?

- Была бы такая возможность... Что бы я ни делал - никогда не жал ел. Допускал, конечно, и ошибки, но за все, что сделал - я в ответе. Существует некая граница, которую я никогда не переступал. Если бы преступил - получилось бы, что я предал сам себя. Но я себя, свои святыни, свои убеждения ни разу не предал. А преступить эту черту очень опасно. Единожды переступив ее, одним разом не ограничишься, и скоро это станет совершенно обыденным делом.

- А есть что-либо, что Вы еще не успели сделать?

- Сколько угодно. Если бы ты только знала. Знаешь что, Зара, то, что я сделал, наверное, никто другое не сделал бы. Такие вещи творил, что даже не верится. Конечно, мне помогали, верили люди, и ко мне было доверие властей. Все то, что построено по моей инициативе, в том числе и этот дом, было сделано вместе с одним очень талантливым человеком - Бабкеном Со-сяном. Я такие вещи делал, за которые могли и к ответственности привлечь. Сосян говорил: в сталинские времена за то, что мы делали, нас с Мирзояном расстреляли бы.

- А что сейчас осталось недоделанным?

- Очень многое. Изрядно сделано, но еще больше несделанного. Ведь одно дело - творить, другое - мечтать. Кое-что из моих мечтаний осуществилось и в музыке, и в моей деятельности. Но должен конкретно сказать, что в музыке реализовалось намного меньше, чем в других областях. Я с 1948 года работаю в консерватории.Там у меня училось много молодежи, композиторов - Дживан Тер-Та-девосян, Авет Тертерян, Константин Орбелян, Хачатур Аветисян, Мартин Вардазарян, Ле-вон Чаушян... Число моих студентов - тех, кто окончил у меня - уже больше 75. Дней 10-12 назад из Москвы приехал в Ереван один композитор - Леонид Гофман. 30 лет назад учился у меня.

- И наконец, что бы Вы хотели сказать читателям нашей газеты?

- Мне очень нравится ваша газета. Думаю, если бы армяне не читали по-русски, ваш высокий тираж не был бы обеспечен. (Смеется). Моему народу желаю, чтобы жил в мире. Всем нам, кроме здоровья, желаю только одного - хорошего настроения. Молодые говорят -мол, Эдвард Михайлович, адень-ги... Знаете что: бывает, у человека деньги есть, настроения нет. Если у тебя настроение хорошее - все преодолеешь.

Зара Оганян