Часть его сердца – в Ереване

К 20-летию со дня кончины Уильяма Сарояна.

Человек, носящий это не армянское имя с армянской фамилией, родился в 1908 году в небольшом американском городе Фресно в штате Калифорния в бедной семье армянских эмигрантов. Начав  свою трудовую деятельность с почтальона, ни он и ни его родители не могли предполагать, что со временем это имя встанет в один ряд с такими выдающимися американскими писателями как Хемингуей, Стейбек, Фолкнер, Колдуэлл.

Уильям Сароян (1908-1981)

И мы, армяне, не предполагали, что где-то за тридевятью земель живет человек, который позже станет неразрывнойчастью и гордостью нашего народа. Что, начиная с первого своего рассказа, опубликованного в 1933 году в еженедельнике американских армян «Хайреник» («Родина») в городе Бостоне, и до последнего своего дыхания он оставался тесно связанным с Арменией и армянской тематикой. Уильям Сароян написал более полутора тысяч рассказов, двенадцать пьес и около десяти романов. Одним из лучших его произведений считается повесть «Человеческая комедия», частично автобиографическая. Ряд его работ, уже одним своим названием, говорят о себе: «мое сердце в горах», «Андраник из Армении», «Битлис», «Айастан и Чаренц!». Одно из таких произведений – «Армянин и армянин» сегодня мы предлагаем вниманию наших читателей.

Уильям Сароян четырежды (1935, 1960, 1976 и 1978 г.г.) посещал Армению, он там даже видел свою пьесу «Мое сердце в горах» в постановке Вардана Аджемяна в Ереванском театре им. Г. Сундукяна. Писатель до глубины души был растроган этой пьесой, музыку к которой написал Арно Бабаджанян.

К слову сказать, его пьесы «Эй, кто-нибудь!» и «Голодные» можно увидеть и сейчас в Москве – в «музыкально-драматическом театре «Арлекин».

В заключении этой небольшой заметки в год двадцатилетия кончины этого большого писателя и гражданина Уильяма Сарояна хочется привести его слова о самом себе:

«Хоть пишу я по-английски, и вопреки тому, что родом из Америки, я считаю себя армянским писателем. Слова, употребляемые мною – английские, среда, о которой я пишу – американская, однако, та душа, которая вынуждает меня писать – армянская. Значит, я армянский писатель и глубоко люблю честь принадлежать к семье армянских писателей».

Остается только добавить, что хоронили его в 1981 году в его родном городе Фресно, но, выполняя волю писателя, оставленное в завещании, часть его сердца захоронили в далекой Армении, у подножья Арарата, недалеко от которого находится озеро Ван, а там дальше – город Битлис – родина его родителей.

Так что часть сердца Уильяма Сарояна ныне покоится в Ереванском пантеоне среди других великих армян.

Армянин и Армянин

В городе Ростове, поздним вечером, проходя мимо пивной, я увидел в ней официанта в белом пиджаке, это явно был армянин, так что я тут же вошел туда и сказал по – нашему: «Здравствуй, разрази тебя господь, здравствуй». Знать не знаю, как мне дано было догадаться, что он армянин, но – что дано, то дано. Определяется, это совсем не линией носа, смуглостью лица, густотою темных волос, ни даже тем, как посажены на лице и как на тебя смотрят живые глаза. Есть много людей, у которых те же смуглые лица, такая же линия носа, те же волосы и глаза, но люди эти не армяне. Наша порода приметна по – своему, и к тому же путь мой лежал в Армению. Как мне жаль, однако же. Как мне глубоко жаль, что нету нигде Армении. Какая печаль для меня, что Армении нету.

Есть в Малой Азии уголок земли, именуемый Арменией. Но это не так. Это не Армения. Это – место, край. И в краю том есть долины и горы, реки, озера и города. И прекрасен он, так же прекрасен, как всякое другое место под солнцем, но это не Армения. Там живут армяне, и они – обитатели земли, не Армении, ибо нету Армении, господа, нет Америки и Англии, нет Франции и Италии, есть земля, господа, и только земля.

Итак, я вошел в маленькую пивную в Ростове поприветствовать соотечественника, иноземца в чужом краю.

-Вай, - произнес он с протяжкой, подчеркнутой интонацией изумления, придающей столько комизма нашему языку, нашему разговору. – Ты? Армянин?

В том смысле, разумеется, что вид у меня нездешний. Ну, к примеру, моя одежда. Моя шляпа, ботинки, а, быть может, еще и какой-то, слегка заметный, отпечаток Америки на моем лице.

- Как тебя занесло сюда?

- Ах ты, разбойник, - говорю я с любовью. – Прогуливался я тут. Ты из какого города? Где родился? (По- армянски: где появился на свет?)

В Муше, говорит он. – А ты, я вижу, американец. Как оказался здесь? Что делаешь? Куда направляешься?

Муш. Я всем сердцем люблю этот город. Я могу любить место, которого не видал, которого больше не существует, обитатели которого были изгнаны и убиты. Это город, где в молодости бывал мой отец.

Господи Иисусе, до чего здорово было увидеть этого черноглазого армянина из Муша. Вы и представить себе не можете, как это здорово, когда где-нибудь вдалеке от дома армянин повстречается с армянином. Да к тому же еще в пивной. В месте, где можно выпить. Пускай хоть самое дрянное пиво, - неважно. Пусть мухи. Пусть, коли на то пошло, диктатура. Бог с ним. Есть вещи, изменить которые невозможно.

-Вай, произносит он. Вай (протяжное и проявляющее великую радость). Вай. И ты говоришь на родном языке. Как здорово, что ты не забыл его.

И он приносит две кружки дрянного пива.

И жесты армянские, выражающие так много. Вот ударил себя по коленям. Вот разразился хохотом. Вот ругнулся. Вот метко сострил, обшутил сей мир и его большие идеи. Слово армянское, взгляд, улыбка и жест, и через все это – моментальное возрождение природы, вековечной и вновь могучей, хоть и прошло столько лет, хоть и разрушены были города и селения, убиты отцы, братья и сыновья, родные места позабыты, мечты растоптаны, сердца живых обуглены ненавистью.

Я посмотрел бы, какая сила на свете изведет это малое племя людей, эту горстку незначительного народа, чья история окончена, чьи войны все уже провоеваны и проиграны, чьи строения рассыпались в прах, чья литература не прочитана, чья музыка не услышана, чьи молитвы смолкли.

Ну, вперед, давайте, уничтожайте этот народ. Предположим, что снова тысяча девятьсот пятнадцатый. В мире идет война. Уничтожайте Армению. Посмотрите, удастся ли вам это сделать. Гоните армян  в пустынью. Оставьте их без хлеба и без воды. Сожгите дома их и церкви. И посмотрите, не окажется ли, что снова они существуют. Посмотрите, не окажется ли. Что снова они смеются. Посмотрите, не жив ли снова народ, когда двое из него, через двадцать лет, случайно встретившись друг с другом в пивной, смеются и разговаривают на своем языке. Давайте, посмотрите, что в состоянии вы поделать. Посмотрите, в состоянии ли вы помешать  им обшучивать большие идеи мира, двое армян разговаривают на свете, давайте же, так и этак вас, попробуйте уничтожить их.